Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 2. Миролюбивый поход

Из кабины переднего грузовика раз за разом метко бил карабин – всадники с броневика падали при каждом выстреле. Кто-то рядышком их сшибает, а он, весь из себя такой разбирающийся в технике, не может самостоятельно найти предохранитель на обычнейшем ручном пулемете, предназначенном даже для колхозников. К кабине передней полуторки сзади яростно пришпоривал коня улан с большим пистолетом в вытянутой руке. Колька инстинктивно навел тяжелый ствол в толстом перфорированном кожухе на более близкую цель, крепко сжав, психуя от собственного бессилия, правой рукой шейку приклада. При этом он, сам того сразу не заметив, вдавил средним пальцем небольшой выступ автоматического предохранителя за спусковой скобой.

Снятый с предохранителя спусковой крючок наконец-то поддался нажиму указательного пальца, и пулемет неожиданно и громко забился в мускулистых Колькиных руках, изрыгая длинный язык пламени и свинец, запрессованный в остроносые стальные рубашки. Одинаковыми рывками завертелась в такт выстрелам верхняя часть магазинного диска с кожаной петелькой для переноски, дружно посыпались на пол кузова отстрелянные горячие гильзы.

Неумелому пулеметчику, а еще больше седоусому шоферу грузовика, опять повезло: недалекая спина польского всадника, остановившегося возле кабины передней полуторки и уже наставившего свой пистолет на водителя, приняла на себя едва не половину щедрой очереди. Но этого вполне хватило: простреленное навылет хрипящее тело отбросило на гриву коня и вниз. Колька, принявший очередной успех как должное, решил больше не испытывать свое бесконечное везение и все-таки развести сошки слегка уже освоенного им оружия, чтобы дальше стрелять, как и положено, с упора.

Пружинная защелка теперь, когда он уже не так спешил, легко поддалась его тонким, но сильным пальцам. Колька развел вперед и в стороны сошки; быстро огляделся в поисках врагов; не заметил никого, обращающего на него внимание, и взгромоздил раскорячившийся трубчатыми заостренными опорами пулемет на железную крышу кабины. К этому времени спасенный им шофер полуторки времени не терял и расстрелял со своего места еще нескольких напавших на Колькин броневик всадников. Молодец мужик! Кто бы он ни был. Внезапно оживший родной броневик рванул вбок влево, сбил тяжелым капотом не успевшего отскочить верхоконного и, натужно разгоняясь, помчался вдоль колонны вперед.

Колька короткой очередью добил пытающегося выбраться из-под упавшего коня улана и повернулся с пулеметом направо. Там, на узком пространстве между машинами и лесом, уже почти не осталось живых красноармейцев. Виднелись только гарцующие с опущенными саблями довольные победители. Колька навел пулемет на ближайшую группу и длинной очередью, не заботясь о перегреве ствола и возвратной пружины, основательно ее проредил: кого не подстрелил – тот сам немедля убрался с линии его огня. Колька вел за ними стволом, пока не опустел магазин. Жаль, что магазин не танковый (на 63 патрона), Колька не помнил точное количество, которое называл Голощапов для плоской пехотной тарелки, но было в нем явно меньше полусотни.

Он снял пулемет с крыши на дощаной пол и, пригнувшись, стал рыскать по кузову. Запасные диски нашлись в громоздкой металлической коробке с полукруглым днищем. Целых три набитых патронами диска! Живем! Мать их поляков так и растак! Пока он заменял диск, спереди слева над кузовом возле кабины появилась чужая голова. Колька, заметив ее боковым зрением, уже совсем было собрался стрелять, подхватив заряженный пулемет с пола, но голова оказалась в родной просоленной потом красноармейской пилотке со звездочкой.

– Свои, хлопец, – крикнул седоусый шофер, – не стреляй!

– Ага, – кивнул Колька и потащил готовый к бою пулемет обратно на крышу кабины.

– Слушай, хлопец, – продолжал седоусый, – на месте нам оставаться нельзя – доберутся рано или поздно. Я за руль сяду и за вашим броневиком поеду, – мотнул головой назад, в сторону удаляющейся машины, – а ты из кузова отбивайся. У тебя это здорово получается.

– Лады, батя, – Колька опять бросил пулемет острыми сошками на крышу кабины, – шуруй, что есть мочи, за ними: в том броневике – мой экипаж.

Седоусый быстро и не очень бережно вытащил под мышки из-за руля на дорогу застреленного знакомого шофера, сел на его еще теплое и залитое кровью дерматиновое сиденье, запустил стартером двигатель, вырулил налево и погнал по шоссе вслед за все удаляющейся кормой броневика. Колька теперь уже короткими очередями бил через стоящую колонну грузовиков по мельтешащим вдоль посадки вражеским всадникам.

Командир, он же пулеметчик, головного БА-20, как ему и было приказано, караулил, высунувшись из своей башенки. Его водитель, чтобы проветрить нагревшуюся кабину, открыл свою тонкую броневую дверцу нараспашку. Когда сзади колонны загремели первые взрывы, не успевший всполошиться экипаж головного пулеметного броневика попросту расстреляли из карабинов с небольшой дистанции из-за деревьев даже не сошедшие с седел поляки.

Второй БА-20 был радийным и в нем имелся третий член экипажа – радиотелеграфист. Командира-пулеметчика и водителя постигла незавидная участь товарищей из первой машины, но пока поляки проскакивали на конях узкий участок между лесочком и ротной колонной, радисту удалось захлопнуть обе боковые дверцы. Убитый командир застрял в башенке, а водить машину радист так и не выучился. Но у него, как и положено в радийном броневике, был второй запасной пулемет ДТ. А вот стрелять из него радиотелеграфист, как раз и умел. И довольно-таки неплохо умел.

Он выдвинул металлический приклад с мягкой кожаной подушечкой на конце, вытянул назад до отказа рукоять затвора, передвинул назад флажок предохранителя, рычагом откинул вверх броневую заслонку на водительской двери и выставил тонкое, без пламегасителя (как на пехотном варианте) пулеметное дуло наружу. Застреленный водитель, его друг, которого радиотелеграфист безжалостно сдернул с сиденья на пол, чтобы захлопнуть дверцу, ему мешал. Пришлось даже правую ногу поставить ему на еще мягкое податливое тело.

Первой же короткой очередью он срезал выскакивающего на дорогу улана. Сразу стал поворачиваться вместе с пулеметом, пытаясь через узкую бойницу обнаружить следующих врагов. Обнаружил сзади, примерно на уровне пушечных БА-10. Всадники неслись из леса и еще не доскакали до обочины. Более длинная очередь – один улан, бросив поводья, откинулся в седле назад, а другой на всем скаку кувыркнулся вместе с конем вперед.

Радиотелеграфист не видел, как находящийся в мертвом пространстве (для него) поляк с багровым шрамом на щеке подскакал сзади к невысокой корме его броневика, придержал послушную лошадь, привстал на стременах и протиснул между его застрявшим в башенном люке мертвым командиром и самой башней гранату с выдернутой чекой. Через положенные четыре секунды наступательная яйцевидная граната с тонким стальным корпусом разорвалась прямо на полу боевого отделения. Пулеметные патроны не детонировали, бензобак, расположенный под полом, – тоже, но радиотелеграфисту, чтобы погибнуть, вполне хватило и взрывной волны в замкнутом пространстве тесной кабины.