Николай Коростелев - Воин Чёрного Дракона [litres]

Перед тем как отправиться к праотцам, «язык» указал дома городских купцов и богатых горожан, на которые будет совершён налёт, а также известные ему места постоя других членов банды.

Генерал решил слегка подкорректировать план Кохинаты и приказал взять город этой ночью. Разбив своих людей на десятки и закрепив за каждым отрядом по разведчику, он приказал по возможности тихо обезоружить и арестовать бандитов в местах их ночлега. Сам взял на себя вороватого чиновника, а Андрею с казаками поручил нейтрализовать русских уголовников, бóльшая часть которых куражилась в местном доме терпимости, а остальные пьянствовали в соседнем кабаке.

Сумрак опустился на Кайчи. Казалось, кислая погода сама подгоняет наступление ночи, и вскоре весь город погрузился в темноту, лишь светили немногочисленные уличные фонари. В зажиточных домах загорелись газовые светильники и люстры, а в бедных лачугах тускло коптили свечи и лучины. Пора!

Четыре сотни вооружённых всадников тихо вошли в город и, разделившись на четыре десятка самостоятельных отрядов, сопровождаемые разведчиками, разъехались по засыпающим улицам.

Андрей и вахмистр Вахромеев разделили своих казаков. Отряд Андрея окружил кабак, а другой отряд взял на себя дом терпимости – места, где, по словам китайских разведчиков, обосновались русские уголовники. Оставив заслон из двух человек на входе и двух на заднем дворе у чёрного хода, Андрей с казаками решительно направился в душную утробу гуляющего кабака. Заведение гудело.

Разогнав китайских посетителей, вот уже несколько дней в нём хозяйничала банда русских отморозков. Русскими их называли китайцы, хотя на самом деле это были представители разных народов и сословий матушки России: кавказской, еврейской, славянской и татарской национальностей. Что могло объединить всю эту братию в одну шайку? Только одно – желание безнаказанно грабить, насиловать, убивать.

В помещении было накурено, кисло воняло блевотиной и мочой, видимо, кто-то из подгулявших «робин гудов» не смог донести содержимого своего желудка на улицу. В углу кабака тихо попискивала девчонка-прислуга, которую под гогот подельников, бросив лицом на грязный стол, пользовал в дупель пьяный каторжанин. Худенькие, посиневшие от холода ягодицы жертвы вздрагивали при каждом толчке «хозяина жизни». Жирные лапы насильника прижимали её к грязной столешнице, заставляя перепачканным в соусе лицом елозить по столу. Из зажмуренных от стыда глаз девушки бежали слезы обиды и бессилия. Хозяин кабака, подсвечивая огромным синяком в пол-лица, изо всех сил делал вид, что не замечает ни издевательств над девушкой, ни то, как до предела распоясавшиеся от безнаказанности и вседозволенности уголовники стаканами «глушат» его водку, по-свински жрут с любовью приготовленную еду и, глумясь, избивают старого деда-слугу.

Он мечтал лишь об одном: чтобы эта вакханалия скорее закончилась, чтобы эти русские скорее покинули его заведение, и главное, чтобы самому не стать жертвой насильников, о чём ему не раз намекал один из бандитов, побуждая к расторопности. Кабатчик даже не догадывался, что уголовники уже вынесли ему и всей прислуге смертный приговор. Свои намерения они планировали осуществить завтра к полудню. Но хозяин этого не знал и всё ещё надеялся на благополучный исход.

Когда Андрей увидел творящийся здесь беспредел, в нём полыхнула холодная ярость.

– Сволочи! А ну прекратить бардак!

– Ти хито такой? – прогнусавил плюгавый, худющий отморозок, поднимаясь из-за стола, у которого сидели три такие же рожи.

Он картинно, на публику, поправил на голове картуз и развязной походкой, по-петушиному склонив голову набок и сунув руки в карманы штанов, пританцовывая, направился к Андрею.

– И щё ви имеете до нас сказать? – фиглярствовал урка.

– Сейчас узнаешь! И ты, и вся ваша братия! – ответил Андрей и приставил ко лбу уголовника ствол парабеллума. – А теперь для всех! Стволы, пики и кастеты на пол! Живо!

– Чё за базар? В натуре? Ты на кого тянешь, покойник! – с кавказским акцентом проскрипел рослый абрек и стал подниматься из-за стола.

Всегда флегматично спокойный силач Петро стряхнул подпившую братву с соседней лавки, схватил её за край и, в зачатке прекращая не начавшуюся дискуссию, обрушил лавку на голову кавказца. Уголовник обмяк и, обливаясь кровью, рухнул под стол.

– Братва! Наших бьют! – заверещал плюгавый и, нырнув под руку Андрея, попытался шмыгнуть в дверь. Но его манёвр не удался. Получив в ухо рукояткой пистолета, он отлетел в сторону и проворно пополз под ближайший стол. Уголовники вскочили со своих мест, но подоспевшие казаки прикладами карабинов стали наводить порядок, между делом вышибая зубы и ломая потянувшиеся к оружию пальцы.

Насильник, бросив жертву, пытался натянуть штаны. Руки его предательски дрожали, и он никак не мог справиться с завязками грязных, давно не стиранных кальсон.

Андрей помог насмерть перепуганной китаянке подняться со стола, набросив ей на плечи снятый с насильника пиджак. Девчонка испуганно озиралась, её колотил нервный озноб, при этом она пыталась прикрыть руками наготу.

– Чего стоишь?! – рявкнул Андрей на «героя-любовника». – Всё, что есть в карманах, на стол!

– Конечно-конечно, господин хороший, – закивал уголовник и стал суетливо выкладывать на стол содержимое карманов. А всего там было немало. Видимо, это заведение стало не первым местом, которое посетила банда.

На стол легла смятая горсть бумажных ассигнаций, несколько серебряных и пара золотых монет, горсть китайской мелочи и аккуратно завёрнутые в платок женские украшения: серьги, кольца и браслет. Количество и разнородность украшений говорило о том, что эта китайская девушка не первая его жертва.

– Я, я всё отдал, начальник! Отпусти!

Андрей сгрёб добро насильника в его же кепку и отдал пострадавшей девушке.

– Бери. Теперь это твоё. Никто это у тебя не отнимет, – и громко, чтобы все слышали, грозно добавил: – Никто!

При этом он так пристально посмотрел в глаза кабатчика, что тот покраснел и вспотел.

– А теперь иди, девочка, не бойся!

В глазах уголовника смешались жадность и страх. Первая взяла верх.

– Это не по закону, начальник! – с вызовом крикнул насильник. – Зачем всё отдал? Девчонка сама была не против, она для этого здесь и крутилась. И вообще, что, от этой мартышки убудет, что ли?

Не дав ему закончить тираду, Волчок, вложив в удар всю силушку, зарядил сапогом бесштанному уголовнику между ног.

– Это тебе сдача, злыдень писюкатый. Хотя теперь просто злыдень, писюка у тебя больше нет.

Насильник задохнулся от боли, осел на пол, скорчился и, закатив глаза, тихо заскулил, баюкая руками заслуженно пострадавшее хозяйство.