Николай Коростелев - Воин Чёрного Дракона [litres]

Андрей знал, что «злыдень писюкатый» на украинском означает «насильник». Но то, каким тоном это произнёс Волчок по отношению к владельцу с его опухающими «причиндалами», было особенно презрительно и унизительно.

Тем временем казаки заканчивали паковать сопротивляющихся и грязно ругающихся уголовников.

– Санька! Так они нам всю округу на ноги поднимут. Забейте им кляпы и вяжите всех в позу ласточки!

Позу ласточки Андрею показал один омоновец ещё в той жизни. Он рассказал, что в советские времена особо буйных гостей вытрезвителя упаковывали именно так и держали до полного протрезвления.

Негуманно, зато эффективно, а Андрей любил, когда эффективно. Вот и сейчас казаки, нахватавшись от Андрея не только разных словечек, но и полезных навыков, шустро паковали уголовников. Принцип «ласточки» был прост – бузотёру связывали руки за спиной и плотно подтягивали к связанным вместе ногам, потом верёвку с силой натягивали, чтобы тело дебошира через спину выгибалось дугой, после чего верёвку закрепляли и оставляли тушку трезветь. В таком состоянии не то что бузить, дышать трудно.

– Двенадцать рыл, – пересчитал связанных уголовников Андрей.

Со слов плюгавого, с виду понтовитого, но, как оказалось на деле, самого говорливого уголовника, в соседнем «весёлом доме» зависали ещё десять человек.

Где же ещё шестеро? – задумался Андрей. Ладно, дождёмся вахмистра, там будем думать, где искать остальных.

В это же время казаки отряда вахмистра, следуя примеру командира, не отвлекаясь на переговоры с охраной публичного дома, быстро оглоушили и связали её. Перекрыли все выходы и стали досматривать комнаты, без разбора упаковывая посетителей и, на всякий случай, «жриц любви». Обошлось без лишних эксцессов или, как любил выражаться полиглот вахмистр, «без шума и пыли». Когда все гости и хозяева были связаны и посажены в гостиной, вахмистр отправил к Андрею посыльного.

– Слетай до кабака. Посмотри, как и что. Может, помощь какая нужна? А если всё нормально, скажи их благородию, пусть подойдёт к нам. Мне с моим китайским тут не разобраться.

Матёрый уголовник Тихий был серийным маньяком. Свою кличку он получил за то, что всех своих жертв убивал тихо, без лишнего шума. Больших компаний сторонился и предпочитал работать один. В банду он попал случайно, после побега с Сахалинской каторги. А потом по воле судьбы оказался в Корее. Пытаясь выйти к людям, двинулся вглубь материка и оказался в руках хунхузов Кохинаты, возле которого тёрлась банда русских уголовников. По шрамам от кандалов они признали в нём беглого каторжанина, что и послужило ему пропуском в шайку.

Тихий решил до удобного случая прибиться к банде, чтобы вместе с ней уйти подальше от границ Российской империи, где он числился в бегах. О его «художествах» на материке были исписаны фолианты уголовного дела. Приключения Тихого тянули на десяток детективных романов, но он решил рассказать новым друзьям только малую часть своей биографии.

Отпахав на Сахалинской каторге пять лет из двадцати пяти отмеренных, он сумел вырваться на свободу. А дело было так.

С первого дня каторги он мечтал о побеге, но бежать было некуда. Сахалин – остров, и добраться оттуда до материка можно либо зимой по льду, либо летом на судне. Холодная снежная зима с буранами и недельными метелями обрекала на неудачу любой побег. А лето с его плотным, как молоко, туманом, когда с палубы судна невозможно разглядеть даже собственные мачты при отсутствии компаса и карт, тоже перспективами не радовало.

Скалистые берега острова с востока омывались неприветливыми холодными водами Тихого океана, а с запада – Татарским проливом, в котором лёд мог стоять до июля. Всё это делало Сахалин природной тюрьмой.

Тихому повезло. На второй год заключения к нему подселили соседа. Тот уже несколько раз пытался бежать и настолько достал администрацию, что его решили «окоротить» и приковали к серийному убийце, который и поделился с Тихим идеей побега. Она заключалась в том, чтобы захватить у местных рыбаков из народа айнов лодку и устроить побег морем. Большие, вместительные лодки аборигенов были оснащены парусом из шкуры морского зверя и могли уходить от берега на несколько миль.

Бегунок рассказал, что вдоль восточного побережья Сахалина проходит холодное морское течение Оясио. Используя его, айны ходят на Курильские острова и даже в Японию. Идея украсть лодку у аборигенов маньяку понравилась, но даже на такой лодке побег водой казался самоубийством. Ведь океан, по воле шутника Магеллана прозванный Тихим, грозен и непредсказуем. Злые шторма, пронизывающий ветер, сильное течение, температура воды даже в августе не поднимается выше десяти градусов. Пронизывающие сыростью туманы и льдины, которые ветром гнало из Охотского моря, делали побег утопией. Но именно это давало шанс. Призрачный, но шанс.

Чтобы снять кандалы и получить свободу перемещения, Тихий всеми правдами и неправдами стал добиваться своего перевода в категорию «исправляющийся» [47] Все попадавшие на каторгу сначала получали статус «испытуемые», носили кандалы и содержались в бараке за колючей проволокой. Особо опасных сковывали попарно одной цепью. Через три-четыре года, при условии примерного поведения, они получали статус «исправляющиеся», расковывались и переселялись в бараки за пределами охраняемой территории, но всё равно оставались поднадзорными каторжанами, обязанными ходить на работы. Если «исправляющийся» нарушал условия содержания, то его возвращали за колючку и заковывали в кандалы. Среди каторжан попадались и «непримиримые», которые отказывались от работ, тогда их подвергали различным экзекуциям, от порки розгами до карцера. Самым страшным наказанием считался перевод в тюремную камеру; в одной из таких сидела Сонька Золотая Ручка. . И на пятом году срока дождался. Его расковали и перевели в барак для исправляющихся.

Для осуществления побега Тихому требовался напарник. Он долго и тщательно приглядывался к соседям по бараку и, наконец, выбрал того, кто ему подходил. Это был охотник из Сибири, попавший на каторгу за то, что убил чиновника, который «положил глаз» на его жену. Мужик «парился» на каторге уже четыре года и надежды вернуться домой не питал. Но жизнь в неволе так опостылела, что на предложение Тихого бежать он сразу согласился.

Заговорщики составили план и занялись подготовкой побега. Из скудного пайка изо дня в день, по сухарику, они собирали «тормозок» [48] Тормозок – еда, собранная в дорогу. . Достали фляжку под воду, из ложек изготовили заточки, а Тихий, добыв кусок листового свинца, на костерке отлил кистень [49] Кистень – грузик с отверстием, в который продевался ремешок и одевался на запястье. В умелых руках – смертельное оружие. . Потратив много сил и времени, он научился виртуозно владеть им и теперь всегда держал при себе. Всё было готово к побегу, осталось дождаться лета, когда кета пойдет на нерест, нерпа начнёт на неё охоту, айны спустят свои лодки для охоты на морского зверя, а там уже дело за малым…