Марина Ноймайер - Под знаком Льва [litres]

Мне становится совсем плохо от этих мыслей, в какой-то момент Лео хватает меня за руку, и его успокаивающие прикосновения немного облегчают мою тревогу. Когда Колизей наконец появляется перед нами, мое сердце снова воодушевленно ускоряется. Теперь я беру руководство над нашей процессией, ведя своих спутников через толпу людей ко входу, через который я выходила из амфитеатра в прошлый раз, поскольку ниша Друзиллы располагалась близко к нему. Дойдя до входа, я останавливаюсь, вздыхая: боюсь, что мне это все только привиделось, и сейчас мы увидим на месте той ниши глухую стену, но нет, ниша на месте и так же, как и в прошлый раз, закрыта тканевой занавеской. Я обмениваюсь взглядами с Лео и Анджело, а затем, решившись, повышаю голос:

– Друзилла! – Но ответа из ниши не доносится. – Друзилла, это я, Розали! Я уже была здесь несколько дней назад, помнишь?

Не дожидаясь ответа, я осторожно отодвигаю занавеску, заглядывая в нишу, но она, к моему разочарованию, оказывается пуста. Однако какая-никакая мебель здесь присутствует, так что шансы, что Друзилла все еще здесь живет, есть.

Или она растворилась в воздухе после нашей встречи?

Во всяком случае, Друзиллы здесь нет, и у меня нет ни малейшего представления, где вообще ее искать. Обескураженная, я опираюсь о стену, нажимая ладонями на глаза. Я ведь была так уверена, что мне удастся найти ее здесь!

– Вы ищете беловолосую женщину? – слышу я детский голос и отнимаю руки от лица: маленький мальчик остановился напротив, уставившись на нас настороженными темными глазами. Он такой крохотный, что я опускаюсь на корточки, чтобы поговорить с ним.

– Ты знаешь женщину, которая здесь живет?

Он кивает с важной миной, скрестив руки на груди.

– Я мог бы рассказать вам, где она, но все имеет свою цену.

Лео вынимает из кармана золотую монету, подкидывая в руке, и глаза мальчишки, полные желания, немедленно прикипают к ней. Такой худенький ребенок наверняка сейчас мысленно подсчитывает, сколько лакомств может на нее купить.

– Итак? – произносит Лео строго, ожидая и тем самым бессловесно предупреждая мальчишку, чтобы тот не смел лгать.

– Она на верхнем уровне, жжет свои травы и прочую чепуху. Вы можете добраться туда по лестницам, они здесь довольно прочные. – Он указывает на крутые ступени, устремляющиеся вверх.

– Спасибо, – благодарит Лео мальчишку, вручая ему обещанную монету. Тот бросает нам еще одну быструю усмешку и проворно, как ласка, растворяется в коридорах.

– Ну хорошо, давайте проверим?

Подъем на четвертый этаж Колизея оказывается довольно рискованным занятием… а главное – утомительным. Из-за жадности мотыг и стамесок, искромсавших мраморную опалубку, ступени стали кривыми и потрескавшимися, так что это восхождение по крутому подъему оказывается почти цирковым номером, когда земля буквально рушится под нашими ногами. Даже сейчас подол моего красивого зеленого платья трещит по швам от того, что я снова и снова запутываюсь в нем каблуками и цепляюсь за острые камни. Наконец, оказавшись наверху, мы все трое останавливаемся восстановить дыхание, со свистом выдыхая пыльный воздух. Верхний уровень Колизея не изрешечен открытыми арками, а окружен массивной стеной со смотровыми окнами, однако эксплуатация здания в качестве каменоломни уже сделала свое дело: то тут, то там отсутствуют целые тавертинские каскады, использующиеся для возведения новых сооружений в городе, которые кусочек за кусочком поглощают восхитительный Колизей.

«Успокойся, – призываю я себя, – он ведь и так дожил до наших дней, верно?»

Интересно только, как обстоят дела с другими сооружениями, которые еще не были построены, и возможно, так никогда и не будут, если мы не исправим ситуацию с Чезаре.

Все еще запыхавшаяся, но переполненная дикой решимостью, я марширую в поисках Друзиллы. Может быть, этот мальчик все-таки солгал нам? Если мы не найдем ее здесь…

Но тут же мне в нос бьет едкий аромат жженых трав, и я поднимаю голову: мальчишка что-то такое упоминал, и действительно, за ближайшим изгибом овального здания я обнаруживаю сидящую на корточках сгорбившуюся фигуру. Друзилла. Ветер играет в ее распущенных жемчужно-белых волосах, а перед ней обрывки трибун круто спускаются к арене. На некотором расстоянии от нее я останавливаюсь и, стоит мне вглядеться в глубину этого обрыва, чувствую головокружение. Да уж, перила с обеих сторон бы явно не помешали.

Друзилла не обращает внимания на наше приближение, она что-то бормочет и полностью сосредоточена на тлеющем пучке шалфея в своих руках. Я молча наблюдаю за ее странным ритуалом, пока в какой-то момент она не поднимает голову, уставясь на нас затуманенными темными глазами. Крохотная улыбка бежит по ее губам, смягчая строгие черты.

– Вижу, вы нашли друг друга, – говорит она своим туманным голосом, выглядя при этом крайне довольной, однако подниматься, видимо, не планирует, так что я устраиваюсь в портняжном кресле рядом с ней, чтобы мы могли говорить друг с другом на равных.

– Ты была права, – отвечаю я, потому что только сейчас в полной мере осознаю, что ее слова полностью оправдались. После нашей встречи я решилась довериться Лео и узнала истинную природу Анджело, с тех пор мы продвинулись гораздо дальше, чем у меня когда-либо получилось бы в одиночку.

Друзилла ничего не отвечает, вместо этого она водит перед моим лицом пучком шалфея, пока у меня от дыма не начинают слезиться глаза. Черт возьми, я что, одержима какими-то злыми духами, которых она хочет из меня выкурить?!

– Розали, – бурчит Лео, и я слышу нетерпение в его голосе. Конечно, он хочет, чтобы я поскорее перешла к делу, но я не хочу сразу же засыпать Друзиллу просьбами. Она так мастерски умеет исчезать: не хочу вызвать у нее отторжение, чтобы она снова объявила наш разговор законченным и растворилась в воздухе.

– Мы… хм… Мы искали тебя, потому что нам нужна твоя помощь, – все-таки продолжаю я, чувствуя, какое напряжение исходит от Лео, и тоже начиная от этого нервничать.

– Мм, у меня тоже сложилось такое впечатление, – отсутствующе бормочет она, перебирая в ладони белые камешки, которые только что достала из кармана юбки.

– Не могла бы ты рассказать нам что-нибудь о хранителях порталов? Может быть, ты знаешь, есть ли такие люди в Риме? Или где находится портал?

Я невольно забрасываю ее вопросами, потому что они роятся в моей голове словно дикие осы. Что не совсем хорошо, если учесть, как Друзилла умеет неоднозначно выражаться будто греческий оракул: четкий вопрос, за которым следует туманный ответ, что для начала нужно разгадать. Стиснув зубы, я жду, что она мне скажет.

– Порталы давно закрыты.

– Да, но есть вероятность, что я могу их открыть.