Марина Ноймайер - Под знаком Льва [litres]

Я чувствую, как дрожат его пальцы на моей шее, и сама начинаю дрожать, постепенно осознавая эти слова. Что это может означать…

Он обхватывает мою талию и кружит меня в воде, пока я не оказываюсь сидящей на его коленях. Дыхание вырывается у меня хрипами, и я инстинктивно сцепляю ноги у него за спиной, чтобы не соскользнуть.

Лео берет мое лицо в ладони, неотрывно глядя мне в глаза.

– Ты была права, когда говорила о пророчестве. Я настолько сосредоточился на том, чтобы оградить тебя, что ни секунды не думал, от чего пытаюсь защитить. Судьба могущественна, но в конце концов, только наши поступки создают ее, так что если ты чего-то опасаешься, то подсознательно шагаешь навстречу этому.

В его глазах бушует буря, морская зелень и синева сливаются в водоворот, увлекая меня за собой.

– Я собираюсь восстать против судьбы, которую другие написали для нас, Розали. Я сам хочу определять свою судьбу. И ты будешь в ее центре.

Я не знаю, кто из нас первым тянется за поцелуем, но на самом деле это не важно. Важно только то, что это происходит без единого слова и барьера, которые могли бы нас разъединить. Его горячие губы ласкают мои, и я невольно впиваюсь пальцами в его плечи. Все, что я с таким трудом сдерживала все это время, вырывается из груди вихрем: желание быть рядом, прикасаться к нему… Его язык проскальзывает в мой рот, дразня как открытое пламя, и я не могу сдержаться, чтобы не оцарапать его кожу в порыве чувств.

Не знаю, как далеко мы могли бы зайти, если бы нас не окликнул чей-то взволнованный голос:

– Кардинал Орланди!

Лео отстраняется от меня так резко, что я сползаю с его колен и растерянно оглядываюсь через плечо, чтобы обнаружить молодого парня в жреческом одеянии. Увидев нас обоих обнаженных и тесно сплетенных под водой, он заливается краской до самых ушей и смущенно отводит взгляд в сторону.

– Простите за беспокойство, ваше преосвященство.

Лео глубоко вздыхает, проводя рукой по волосам.

– Что там такое?

Я зарываюсь лицом в изгиб его шеи от того, насколько некомфортно быть застигнутой в такой момент с церковнослужителем. Кто вообще, черт возьми, позволил этому парню просто так сюда ворваться?!

– Был созван Консисториум секретум, вам необходимо немедленно явиться в апостольский дворец. – В голосе парня отчетливо звенит настойчивость.

– Хорошо, – рычит Лео. – Идите вперед, я вас догоню.

На мгновение посыльный теряется, но в конце концов кивает и спешит на выход. С глубоким вздохом Лео переводит дыхание и прислоняется лбом к моей голове.

– Прости, мне действительно нужно идти.

Он зачерпывает ладонью теплую воду, ополаскивая мне волосы, и я прижимаюсь к нему теснее, не желая отпускать.

– Что вообще такое этот Консисториум секретум?

Лео начинает подниматься из бассейна, но я цепляюсь за него руками и ногами, повисая огромной коалой. Он ссаживает меня на скамейку у стены и хватается за приготовленные полотенца.

– Это собрание всех римских кардиналов. Папа зовет, надо идти. – Он криво усмехается, энергично вытирая лицо насухо.

Я тоже вяло начинаю вытираться, мыслями, однако, улетая далеко отсюда. Папа созывает собрание кардиналов… Повсюду ходят слухи о том, как его тяготит исчезновение сына. Я бы так хотела…

– Возьми меня с собой, – спонтанно прошу я. Не знаю, откуда во мне возникает желание сопровождать его, но это вырывается у меня прежде, чем я успеваю затормозить. Лео таращится на меня огромными глазами.

– Взять тебя с собой? Ты думаешь, слово «секретум» там просто так?

Прижимая полотенце к груди я продолжаю смотреть ему в глаза.

– Пожалуйста, там ведь будет столько кардиналов, я спокойно смогу среди них затеряться. Я вообще не понимаю…

Лео поджимает губы, задумчиво глядя на меня.

– Если ты не возьмешь меня с собой, я сама за тобой туда прокрадусь, – провокационно добавляю я. Не знаю, действительно ли мне бы хватило смелости пробраться в Ватикан в одиночку, но Лео, по-видимому, верит в меня больше, чем я сама.

– Va bene, как хочешь. Ты же все равно не позволишь мне тебя переубедить, если что-то взбрело тебе в голову. Лучше я провожу сам, чем тебя схватят охранники.

И я, чрезвычайно довольная собой, принимаюсь одеваться, вслед за нижним бельем натягивая простое домашнее темно-зеленое платье изо льна. Мои волосы все еще сырые, несмотря на то что я хорошенько просушила их полотенцем, так что я заплетаю их в тугую косу и завязываю лентой, которую всегда ношу на запястье для таких случаев. Наконец Лео протягивает мне свой черный плащ, и объемная одежда укутывает меня с ног до головы, так что под весом складок совсем не видно, что я женщина. Удовлетворенно усмехнувшись, Лео щелкает пальцем мне по кончику носа.

– Если все пойдет наперекосяк, я буду клясться, что вижу тебя впервые в жизни.

– Тогда я всем расскажу, какой ты трусишка, что бросил меня им на съедение!

Низко надвинув капюшон на лицо, я иду вместе с Лео знакомой дорогой по Пассетто ди Борго в сторону Ватикана. Он несется вперед семимильными шагами, и я изо всех сил стараюсь не отставать от него, путаясь ногами в тяжелых складках ткани плаща. Когда мы подходим к Ватикану, я опускаю голову ниже, опасаясь, что кто-то сможет заглянуть мне в лицо и понять, что я не мужчина. Мы проходим через калитку мимо двух вооруженных охранников, но они беспрепятственно нас пропускают. Я следую за Лео по коридору, чтобы после подняться по лестнице на второй этаж.

– Здесь находятся апартаменты Борджиа и жилые комнаты папы, – бросает мне Лео, и я чуть отодвигаю край капюшона, чтобы с любопытством оглядеться.

После моего визита сюда посреди ночи, при свете дня я надеюсь разглядеть побольше. Сердце с каждым ударом пускает волны тревоги по моему телу. У кого из вас вообще когда-либо была возможность посетить покои кого-нибудь из древних пап еще при его жизни?! Сейчас эти помещения принадлежат музеям Ватикана, а следы их первоначального использования давно исчезли. В коридорах куча народу: пестрый хаос из придворных и кардиналов, так что на меня никто не обращает внимания. Тем не менее я все равно максимально втягиваю голову в плечи и прижимаюсь к стене, чтобы ни с кем не столкнуться. Лео то и дело незаметно оборачивается ко мне, бормоча мимоходом мимолетные приветствия и кивая коллегам. Вскоре мы попадаем в зал, свод которого богато украшен фресками, расписанными настолько красочно и подробно, что больше всего на свете мне охота запрокинуть голову и погрузиться в созерцание этого великого искусства, но вместо этого мне приходится уставиться в мозаичный пол, позволяя себе только вороватые оглядывания.

Из обрывков разговоров кардиналов вокруг я слышу, что все в высшей степени обеспокоены. Видимо, столь спешное собрание для них довольно необычное явление, и все задаются вопросом, что послужило его причиной. И я в их числе.