Марина Ноймайер - Под знаком Льва [litres]

Взгляд Друзиллы тут же мечется от странного камня в руке ко мне. Это происходит почти моментально, между двумя взмахами ресниц, но я замечаю, как темно-коричневая радужка расширяется, на мгновение заполняя весь ее глаз. Испуганно вдохнув, я потрясенно моргаю, но все тут же возвращается в норму: наверное, привиделось…

– Выберите ночь черной луны, когда хранитель неба спит, а космос открыт. Только тогда ты сможешь забрать обратно того, кого отослала.

– Но где?..

– Я больше не хранительница того места. Когда пришел его срок, я была отстранена, чтобы истинный страж занял мое место. – Ее взгляд устремлен куда-то поверх меня, на Лео за моей спиной. Склонив голову, она разглядывает его, а после тень пробегает по ее лицу. – Ты, Лео, – указывает она на него костлявым пальцем. – Ты противишься своей судьбе. Почему?

Через плечо я оборачиваюсь на Лео, совсем побледневшего и испуганно глядящего на Друзиллу.

– Потому что я никогда не позволю исполниться пророчеству, которое меня касается. Этого не должно произойти!

– Тебя обманули, – фыркает Друзилла. – Я знаю твою истинную судьбу, потому что она была определена тысячи лет назад. Ваша судьба была написана в положении солнца и луны в момент рождения.

Одним плавным движением она поднимается на ноги, а ее волосы призрачно раздуваются. С раскрытым ртом я наблюдаю за тем, как она подбрасывает камешки в воздух, а затем взлетает и исчезает прежде, чем они рассыпаются по полу. Больше о ее присутствии не напоминает ничего, кроме пучка шалфея. Какое-то время я стою как парализованная и только потом нахожу в себе силы обернуться к Лео и Анджело.

– Мне кажется, это была самая странная беседа в моей жизни?

Эти двое только одобрительно кивают.

Сидя на ступенях Колизея, я пытаюсь расшифровать то, что сказала нам Друзилла о порталах. Обращение к Лео я решаю пока отложить на более поздний срок.

– Ну хорошо, видимо, мы обречены вечно разгадывать загадки. Надеюсь, в этот раз у нас тоже получится, потому что я уверена: Друзилла в своей загадочной манере рассказала нам все, что нужно.

Лео и Анджело подсаживаются ко мне, и мы заговорщически склоняем друг к другу головы.

– Итак… Ночь черной луны, – бормочу я. – Когда черная луна…

Анджело меня перебивает:

– Это про новолуние! Луна тускнеет так, что ее почти не видно на небосводе, моя бабушка всегда называла это Луна нера. Она была очень суеверной и запрещала нам выходить из дома в эти ночи, потому что считала это время проклятым.

– Да, – соглашается с ним Лео. – Я знаю это суеверие. Кроме того, тогда имеет смысл и то, что в эту ночь хранитель неба – то есть луна – спит. В новолуние мы видим обратную сторону луны, поэтому ее и не видно на небе, а без хранителя космос открыт для… ну… путешествий во времени. – Он пожимает плечами.

– Отлично, тогда остается только вопрос, когда в следующий раз будет новолуние. У нас осталось всего четыре дня. – Я нервно грызу ноготь на мизинце: ненавижу это ощущение, когда над ухом будто постоянно тикают гигантские часы.

– Я узнаю, – обещает Анджело. – Думаю, нам уже следует отправляться в обратный путь, все остальное мы можем обсудить и на ходу.

По его озабоченному виду я понимаю, что ему хочется быть рядом с Галатеей, так что мы направляемся к спуску, который кажется еще более головокружительным, чем подъем, если это вообще возможно. Вернувшись на первый уровень, я чувствую, как мои ноги превращаются в вату от перенапряжения, и я мысленно перекрещиваюсь, что мы сумели обойтись без травм.

По неровной Виа Сакра мы отправляемся в обратный путь, и, после того как я мысленно благодарю каждое известное мне божество за то, что мы не переломали шеи в этом восхождении на верхний уровень Колизея, мои мысли снова возвращаются к словам Друзиллы. В особенности к тому, что она сказала Лео.

– Почему Друзилла назвала тебя новым хранителем порталов?

От моего вопроса Лео недоуменно хмурится.

– Знал бы я! Не похоже на то, что кто-то торжественно вручил мне ключи, когда я прибыл сюда… подожди… Ключи! – Он аж замедляется, спотыкаясь о выбоину в дороге, так что мне приходится подхватить его под руку, чтобы не упал.

– Что ты хочешь сказать?

– Мне вручили ключ, когда я прибыл сюда, по крайней мере, в смысле, как кардиналу, у меня есть титульная церковь, над которой я имею что-то типа покровительства. Де-факто я ничего о ней не знаю, но де-юре несу за нее ответственность.

Да, я что-то такое припоминаю. Почти уверена, что речь об этом шла на одном из мероприятий Галатеи.

– А какая у тебя титульная церковь?

– Санта-Мария-ад-Мартирес, римляне называют ее ла Ротонда.

Я аж приподнимаю брови, и, уверена, на моем лице отображается по-мультяшному огромный вопрос. Почему-то я рассчитывала на… ну… что-то более известное, а о Санта-Мария-ад-Мартирес я никогда не слышала, и это меня разочаровывает. Но это не значит, что там не может быть портала только потому, что я ничего не знаю об этом месте…

– Или Пантеон, – добавляет Анджело и усмехается, поймав мой ошарашенный взгляд.

– Пантеон? Пантеон?! Самое знаменитое купольное сооружение древности?! – От волнения мой голос превращается в какой-то визгливый шепот, а когда Анджело невозмутимо кивает, я чуть не спотыкаюсь о собственные ноги.

– Почему ты сразу не сказал?! – тычу я Лео в бок, но он успевает увернуться.

– Как я мог пропустить твое лицо: когда ты не понимала, о чем речь, ты была похожа на пуделя!

Я фыркаю, но потом снова становлюсь серьезной.

– Разве мы не проходили мимо Пантеона в последнее время?

– Проходили, – невозмутимо отвечает Лео, – но его не было в тот день в моем списке, так что более подробно мы его не проверяли – должны были сделать это в ближайшие дни.

Лео и его чертов список! Но теперь мне действительно любопытно, почувствую ли я там что-то необычное. Или это может произойти только в ночь новолуния?

Погруженная в раздумья, я возвращаюсь вместе с Лео и Анджело в Палаццо Элизео и впервые за несколько дней чувствую какое-то облегчение. Мы еще ничего не сделали, и кто знает, можно ли опираться на слова Друзиллы, у меня есть небольшое подозрение, что ее травяные пары заморочили нам головы, но тихий голос в голове шепчет, что мы близки к разгадке.

Тихо прикрыв за собой дверь в спальню Галатеи, я на мгновение прислоняюсь к ней спиной с обратной стороны. Последние два дня я провела у ее постели, чтобы давать ей лекарства и убедиться, что она идет на поправку. Лихорадка отступила, и Галатея уже вполне понимает, где и с кем находится, но организм ослаблен, так что бóльшую часть времени она спит. У меня камень с души упал, когда я поняла, что антибиотики все-таки работают, что я не причинила ей еще больше вреда своим лечением. Облегчение накатывает огромной волной, и я радуюсь, что опираюсь на дверь, когда беспокойство окончательно улетучивается.