Павел Кольцов - Чем я хуже?

— И что вы предлагаете?

— Войти в Польшу не как освободители закабаленных украинцев и белорусов, а как защитники польских жителей всех национальностей перед лицом германской агрессии. Перетянуть на свою сторону капитулирующие польские части. Чтобы потом их использовать в борьбе против Гитлера за освобождение западной части Польши.

— Неожиданное предложение. Поляки еще с Гражданской войны наши заклятые враги, а вы предлагаете сделать из них союзников?

— Думаю, нам враги не жители Польши в целом, а их профранцузские и проанглийские власти. А точку зрения простого народа при нынешнем уровне агитации, думаю, вполне возможно довольно быстро изменить. Ну, и кроме агитации, естественно, свои плоды принесет и реально дружественное к ним отношение.

— Вы предлагаете дружественное отношение к польским помещикам, капиталистам и генералам?

— Во всяком случае, советую не расстреливать массово их сдавшихся офицеров, полицейских, буржуев, священников и кулаков, как это было в моей реальности. Всегда можно подвести под такую неожиданную гуманность правильное идеологическое обоснование. И уж точно не потакать украинскому, белорусскому и литовскому национализму. Эти добро не оценят и спасибо не скажут. Знаете, в моем времени был один интересный американский фильм о войне. В нем главный герой, пытаясь уговорить садиста-фашиста, коменданта концлагеря, не убивать за малейшие прегрешения своих заключенных, говорит ему, что наивысшее удовольствие от имеющейся власти — это не возможность убить, кого ты только пожелаешь, а, наоборот, возможность помиловать виновного, который заслужил по твоим же правилам смерть. Да, я допускаю, что многие поляки, и не только входящие в правительство или руководство на различных уровнях, вполне заслужили своим поведение жестокое с ними обращение. Тем лучше они смогут, при правильной интерпретации, оценить свое прощение и хорошее к ним отношение со стороны Советского Союза.

— Ладно, товарищ Максимов, оставим пока польский вопрос в стороне. Как вы предлагаете поступить, зная дату нападения Гитлера на СССР?

— Для начала, товарищ нарком, разрешите вам привести простой пример. Вот вы, допустим, обычный милиционер идете ночью по пустому городу. Вариант первый: пистолет, строго по Уставу, в кобуре. Вы знаете, что район опасный, возможно бандитское нападение. Но вы спокойны: у вас пистолет. А бандит преспокойно нападает на вас в темноте со спины и бьет ножом. Много вам будет толку от пистолета в кобуре? Вариант второй: учитывая большую вероятность бандитского нападения, вы заранее достаете пистолет из кобуры, передергиваете затвор, досылая патрон и взводя курок, и идете с готовым к стрельбе оружием, постоянно оглядываясь. Но бандит теперь неожиданно в темном месте стреляет вам в спину опять-таки из засады. Пока вы пассивны — бандит, пусть он даже слабее вас или хуже вооружен, всегда побеждает. Вариант третий: вы знаете, где скрывается бандит со своими подельниками, берете с собой группу сотрудников, заранее готовите свое оружие и неожиданно, когда они пьянствуют в своей «малине», нападаете. Результат, согласитесь, — прямо противоположный двум первым.

— Вы предлагаете Советскому Союзу нарушить только что подписанный с Германией договор о ненападении, еще чернила не высохли, и напасть первому? Стать агрессором в глазах мирового сообщества?

— Вы знаете, в наше время многие военные историки писали свои предположения, как бы развивались события, если бы товарищ Сталин поверил многочисленным предупреждениям разведчиков о нападении Гитлера 22 июня.

— Товарищ Сталин не поверил таким предупреждениям?

— Видите ли, это была не первая дата, о которой предупреждали разведчики. Нападение предрекали и в мае 41-го, и в начале июня. И ничего не происходило. Но дело не в этом. Я сейчас о другом. По мнению большинства историков, даже будучи твердо убежденным в конкретной дате нападения, очень сильно повлиять на ситуацию товарищ Сталин все равно бы не смог в силу достаточно объективных причин. Да, потери Красной Армии в личном составе и технике были бы ощутимо меньше; да, урон бы фашистам нанесли больший; да, отступали бы медленнее, возможно, не так далеко, но все равно удержать немцев на границе не получилось бы. Они бы все равно прорвались вглубь Советского Союза.

— Почему?

— А потому, что происходил бы, условно говоря, «второй вариант: у нас пистолет в руке, патрон в стволе, но враг бьет первым из засады». У Гитлера будет на нашей границе полностью отмобилизованная армия, а наши войска чисто технически невозможно одномоментно мобилизовать и переместить на запад. У немцев по любому будет значительная фора во времени и большой первоначальный перевес в живой силе и технике. Я уж молчу, о том, что их войска от солдата до генерала будут иметь и весьма полезный опыт боевых действий.

— И когда вы предлагаете напасть?

— Точно сказать не могу. Сейчас происходят два параллельных процесса: с одной стороны Германия становится все сильнее с каждой завоеванной или присоединенной в качестве союзника страной, с другой — Советский Союз тоже с каждым месяцем перевооружается и наращивает свою мощь. Вспомните, с какими силами Гитлер начал захват Европы, когда в марте 38-го аншлюсом прикарманил Австрию при потворстве Англии и Франции. Возьмем, для примера, его танковые войска. Немцы только начали в 37-ом году производство средних танков T-III и T-IV. Их у панцерваффе было буквально несколько десятков, а в основном они располагали всего лишь легкими T-II c 20-мм авиационной автоматической пушкой и вовсе пулеметным T-I. Сентябрь 38-го, Мюнхенский сговор. Немцы уже стали сильнее на влитые в вермахт австрийские дивизии и чуть-чуть больше произвели средних танков; плюс добавились австрийские оборонные и прочие заводы. Французы на то время располагали гораздо более мощной армией, в том числе и большим количеством средних (где-то полтысячи вполне современных S-35 плюс, не помню сколько, более старых D-1) и тремя сотнями тяжелых танков прорыва B-1bis, пусть и устаревших, но достаточно мощных. Плюс к ним еще нужно учитывать союзную Англию, способную перебросить через Ламанш экспедиционный корпус с несколькими сотнями средних «Матильд». Но воевать бывшие союзники по Антанте не захотели. У нас историки до сих пор спорят о причинах: боязнь войны и надежда, что все как-то само собой «рассосется» или желание натравить Германию на Советский Союз, «убрать» страны лежащие между нами. Мюнхен позволил Гитлеру отобрать у Чехословакии Судетскую область. И Чехословакия посыпалась карточным домиком. Никто в Европе не стал возражать (кроме самой Чехословакии) когда и Польша под шумок оттяпала себе у них Тешинскую область, где поляков было хоть и много, но в полтора раза меньше чем чехов. Буквально через полгода, в марте 39-го, Гитлер, совершенно без сопротивления Запада, окончательно развалил эту очень даже промышленно развитую страну. Вначале, как вы помните, он способствовал отделению Словакии, а потом вообще практически без сопротивления ввел свои войска в оставшуюся Чехию, переименовав ее в Богемию и Моравию под германским протекторатом. Попутно еще и дружественным венграм бросил кость со стола: разрешил отобрать у поверженных чехов Карпатскую Украину. Словакия стала якобы независимой, но на самом деле полностью попала под германское влияние. Итог? Мощнейшая на то время оборонная промышленность разваленной страны принялась во всю свою немалую силу работать на Германию. Все оружие и техника достались ей же. Я помню приблизительные цифры: на момент вторжения в СССР у немцев четверть танков были легкие чехословацкие LT-35 и LT-38. Одного лишь стрелкового оружия немцы у них забрали на девять пехотных дивизий. В том числе очень даже удачные и надежные ручные и станк о вые пулеметы. И всю войну заводы бывшей Чехословакии, не жалея мозолистых рук своего пролетариата и мозговых извилин инженеров, работали на фашистов. Они и оружие собственной разработки продолжали производить и кооперировались с германскими заводами, даже комплектующие для сугубо германских танков выпускали. И это не считая воинских частей. И отдельные чешские подразделения в вермахте были, и Словацкие войска с нами сражались. Захватили немцы Польшу — и поляки, как все предыдущие народы, стали вовсю горбатиться на Третий рейх, в том числе и добровольно-принудительно: их вывозили на заводы в Рейх, заменяя немецких мужчин, призванных в армию. И так немцы усиливались с каждой новой захваченной страной: Дания, Норвегия, Голландия, страны Бенилюкса, Франция, Греция, Югославия. Плюс союзники: Румыния, Италия, Испания, Финляндия, Венгрия. Союзная немцам Болгария, правда, войска на Восточный фронт посылать категорически отказалась. В итоге к 22 июня на стороне Германии была практически вся Европа.