Павел Кольцов - Чем я хуже?

Пока шли к дому, Алексей Валентинович мысленно просчитал, какой приз его ждет, и не ошибся: в спальне раскладывала вещи и наводила свой порядок его теперешняя жена Клава. Клавдия Нефедова.

Она обернулась на звук открывшейся двери и на долю секунды замерла. Потом улыбнулась, заплакала и бросилась на встречу. Алексей Валентинович сгреб ее в охапку и, несмотря на ее статное (хотя и слегка похудевшее от переживаний и пребывания в «гостях» у НКВД) телосложение, поднял над полом, целуя. Глубокие синющие глазища Клавы исходили слезами, омывая круглые щеки. Не разжимая тесных объятий и не разговаривая, Алексей Валентинович повернулся вместе с женой, опустил на пол, дотолкал ее до двери и повернул на два оборота ключ в замке. Потом также сплетясь, повел ее к своей широкой кровати, отпустил и стал торопливо раздеваться, едва ли не обрывая пуговицы. Клава последовала примеру мужа. Говорить они начали, только бешено насытившись первый раз друг другом.

— Саня, — прервала долгое молчание Клава и приподнялась на локте, — я ничего не понимаю, что происходит. Ты мне объяснить можешь? Или не имеешь права?

— Могу, Клава, — сказал Алексей, продолжая расслабленно лежать на спине. — Теперь у меня такое право появилось. Но, ты мне скажи сперва. Как тебе я после аварии? По характеру, манерам, поведению. Нравлюсь больше или меньше, чем был до ?

— Я как-то и не думала над этим, — передернула белоснежными плечами Клава. — То, что ты изменился — это да. Я это чувствую… А вот лучше стал или хуже… То, что ты ничего из прежнего не помнишь — плохо, конечно. Но… Не знаю, как это правильно выразить… Умнее ты стал, что ли. Вежливее. Культурнее. Ласковей. Интереснее мне с тобой стало. И вот, в постели… — Клава смущенно улыбнулась, — до аварии так здорово мне с тобой никогда не было. А почему ты спрашиваешь? В НКВД, еще в Харькове, меня тоже много спрашивали: ты это или не ты.

— Клава, милая, — Алексей Валентинович погладил жену по распущенным пышным волосам, — то, что я тебе сейчас скажу, является государственной тайной. Очень важной тайной. Чрезвычайной. Не боишься услышать? Когда я тебе все расскажу — ты будешь на долгие годы, если не пожизненно, связана этой тайной.

— Я готова. Рассказывай.

— И жить ты будешь, хоть и в комфортабельной, но, будем называть вещи своими именами, тюрьме, — продолжал запугивать Алексей Валентинович. — Правда, вместе со мной.

И в институте учиться у тебя не получится. Вернешься к своей прежней специальности машинистки. Будешь перепечатывать секретные рукописи. Мои рукописи.

— Все равно я согласна. Если только буду рядом с тобой. Рассказывай свою тайну. Хотя… Погоди. Можно я сама попробую догадаться?

— Давай. Интересно послушать.

— Я пару лет назад книжку читала. Написал ее, по-моему, английский писатель Стивенсон. Ну, тот, кто «Остров сокровищ» написал. По нему еще детский фильм есть.

— Правильно, Клава, «Остров сокровищ» написал Роберт Луис Стивенсон.

— Так вот. А та, другая его книга, называлась… Точно не помню… Что-то про мистера Джекила или Джекина и, по-моему, Хайта? Хайла?

— «Странная история про доктора Джекила и мистера Хайда», — подсказал Алексей Валентинович.

— Точно! — обрадовалась Клава. — Так вот, в этой книге рассказывается про человека, в голове которого жили две абсолютно разных личности. Герой был то Хайдом, то Джекилом. У тебя, случайно, не похожий случай?

— А ты Клава умница, — ободряюще улыбнулся Алексей. — Думать умеешь. Мой случай похожий, но, только наполовину. В этой голове (постучал себя по лбу согнутым пальцем) как была одна личность, так одна и осталась. Вот только при аварии эта личность заменилась. Понимаешь? После удара головой о стекло в теле твоего мужа Сани Нефедова очнулась совершенно чужая личность. Моя личность. Или мой разум. Причем произошел еще и перенос во времени. Моя личность из будущего. Из 2012 года. В своем времени в этот же день и месяц я тоже попал в автомобильную аварию на том же самом месте в Харькове. Тоже ударился головой и тоже потерял сознание. А когда очнулся и обнаружил себя в чужом теле в 1939 году, решил симулировать обычную амнезию. Вот так вот. Если вкратце.

— Странно, — задумчиво сказала Клава, пристально рассматривая лицо мужа. — Вроде, все твое, Сашино. И все черты, и родинки, и, даже, вот, маленький шрамик (она потрогала пальцем) на подбородке. Все мне знакомо. А оказывается — в знакомом мне теле совершенно чужой человек. Зовут-то тебя хоть как?

— Алексей. Алеша. Фамилия — Максимов.

— Алеша… Красивое имя. Мне нравится. И как мне теперь тебя называть? Сашей или Алешей?

— Здесь меня называют Алексеем. В том числе и для конспирации. Если можешь, и ты меня так называй.

— Смогу, если это нужно. В том числе и для конспирации. А там, у себя, ты был женат?

— Был. Мне было 45 лет. У меня была жена и двое взрослых детей: сын и дочка. И даже внук. Жену я любил и никогда ей не изменял. Но, когда я попал в тело твоего мужа и познакомился с тобой в больнице — ты мне приглянулась с первого взгляда и внешностью и характером. Если помнишь, я вначале хотел с тобой не спать , ссылался на аварию; хотел продолжать хранить верность затерявшейся в будущем времени еще не родившейся жене.

— Помню, — подтвердила Клава.

— Но молодой организм твоего мужа меня подвел, показал свою боеготовность , и уклониться от выполнения супружеского долга у меня не получилось.

— И это помню, — улыбнулась Клава, — хорошо помню.

— А потом, Клава, честно говорю, я в тебя действительно влюбился. И чем больше узнавал тебя как человека, как молодую женщину, тем больше ты мне нравилась. Сейчас я говорю правду. Я не обманываю.

— Я это чувствую, — кивнула Клава. — Вот только теперь уже я не знаю, мне радоваться или огорчаться? Тело — моего Сашки. А разум — чужой. Твой. Может, ты и лучше Сашки. Но, ты ведь не он. Так?

— Так.

— И что мне теперь с этим делать?

— Жить, Клава. Просто жить. И приносить пользу Родине. Ты говорила, что готова жертвовать своими интересами на благо всей страны?

— Говорила, — серьезно ответила Клава. — И не отказываюсь. Готова.

— Ну, вот. Будешь приносить пользу Родине, живя здесь рядом со мной и помогая мне. Я ведь не просто человек из будущего — я оченьмногополезногознающий человек из будущего. И так же, как и ты, я решил принести пользу Родине. Для этого, не предупредив тебя, я и поехал в Москву, пришел на Лубянку и открылся. Поверили мне не сразу. Но когда поверили — оценили мою значимость для страны и перевели из тюремной камеры сюда.

— Ты ведь знаешь будущее?

— Знаю, Клава. В прошлой жизни я был учителем истории и, кроме того, увлекался оружием и военной техникой. Давай лучше о наших отношениях поговорим. Я тебе признался, что я не твой Сашка, хоть и в его теле. Как ты к этому относишься?