Павел Кольцов - Чем я хуже?

В глубине сада, у дальней стены кирпичного забора, был насыпан то ли специально для таких случаев, то ли для какой другой надобности, холмик земли высотой метра полтора, поросший уже начинающей желтеть травой. На склоне холмика стоял изрешеченный пулями фанерный щит. Напротив, метрах в двадцати, был вкопан некрашеный деревянный столик на одной толстой ножке и пара скамеек, посеревших и потрескавшихся от непогоды. Капитан положил на столик стопку мишеней и придавил двумя не початыми картонными пачками патронов. Сходил к холмику и наколол одну из бумажных мишеней на торчащие гвоздики щита.

— Ну, что, лейтенант госбезопасности, — улыбнулся капитан ее же, — становись к огневому рубежу. Как целиться и стрелять, рассказывать надо? Или и сам догадаешься?

— Сам, — кивнул Алексей Валентинович, доставая из кобуры, которую он вместе с ремнем гордо нацепил поверх гражданской одежды, свой ТТ. Сперва он, не передергивая затвор, просто прицелился в центр мишени. Для его нынешней широкой лапы и мускулистой руки вес снаряженного патронами пистолета практически не ощущался. Алексей Валентинович задержал дыхание, напряг кисть и, не шевеля стволом, мягко нажал кончиком указательного пальца на спусковой крючок. Мушка, во время «выстрела» не дернулась ни на волос. Повторил еще несколько раз. Потом, нажав на кнопку, выщелкнул полный магазин в левую руку, большим пальцем взвел рифленую спицу курка, снова прицелился в мишень и плавно надавил на спусковой крючок — звонкий щелк! Стиснутый в ладони пистолет по-прежнему не дрогнул.

— Ты еще пиф-паф скажи, — хохотнул Куевда. — Давай по всамделишному, пока не стемнело. Зря я что ли патроны в кармане тащил.

Алексей Валентинович, не ответив, вставил обратно магазин, передернул затвор, досылая патрон, задержал дыхание, прицелился, — бах! Выстрел, хоть и на открытом пространстве, грохнул сильно и для него совершенно не привычно. Мушка ТТ, несмотря на все старание сильного мускулами стрелка, резко дернулась вверх. Толчок отдачи в ладонь. Приятно (для Алексея Валентиновича) пахнуло сгоревшим порохом.

— Вверх семь, — сказал Михаил, посмотрев в бинокль. — Целься слегка под яблочко.

Алексей Валентинович учел поправку и выстрелил снова.

— Вниз девять. (Выстрел). Вправо вверх девять. (Выстрел). В яблочко! Молодец, Алексей! (Выстрел) Десятка! Опять десятка! Вправо девять. Влево восемь. В центр!

Магазин опустел, и дымящийся затвор так и остался в заднем положении, став на свою задержку.

— Говоришь, первый раз стрелял? — недоверчиво хмыкнул Михаил.

— Из ТТ — первый, — сказал Алексей Валентинович, подходя к столу. — Но приходилось из 9-мм советского пистолета в тире стрелять. Есть (или будет?) у нас такой пистолет системы Макарова. По конструкции он срисован с немецкого вальтера ПП (полицай-пистоле). Только калибром крупнее, под 9-мм короткий патрон Браунинга. Но из него у меня так хорошо ни разу не получалось: я тогда телосложением был гораздо хлипче — удержать при отдаче не получалось. А с такой лапищей, — он горделиво продемонстрировал Михаилу свою лопатообразную ладонь, — просто грех промахиваться. В ней ТТ как игрушка смотрится. У меня даже мизинец на рукоятке не умещается. А хотел бы я тебя обмануть — чтобы бы мне стоило отстреляться в молоко?

— И то верно, — кивнул Михаил. Алексей Валентинович раскрыл картонную пачку с патронами, выщелкнул пустой магазин, поочередно набил его восемью патронами, зарядил пистолет и вернулся на огневой рубеж. В этот раз он отстрелялся быстрее: меньше делал паузу между выстрелами, тут же возвращая подкинутую вверх мушку на линию прицеливания. Результат был немного хуже первого — зато скорострельность возросла. Третий магазин опять отстрелял медленно, тщательно выцеливая мишень — пять десяток и три девятки. Куевда только хмыкал и удивляясь качал головой, глядя в бинокль.

— Товарищ капитан госбезопасности, — сказал, улыбаясь, Алексей Валентинович, в очередной раз набивая магазин патронами, — а вы мне, как у нас говорят, «мастер-класс» по стрельбе преподать не желаете? А то у меня уже и ствол перегрелся, еще расплавится.

Капитан тоже улыбнулся, взял со стола новую мишень и повесил ее на щит. Вернулся, передал бинокль Алексею Валентиновичу, достал свой пистолет и, тщательно целясь при каждом выстреле, согнув зачем-то руку в локте, высадил весь магазин. Тщательное прицеливание капитану не помогло — десятки и девятки вообще не появилось ни одной, пара восьмерок, семерка, пятерка и прочая мелочевка. Одна пуля улетела даже в молоко.

— В моей работе стрельба не главное, — как бы извиняясь, сказал он. — Я, скорее, кабинетный работник. При необходимости себя вблизи защитить смогу и ладно. Ты на меня не смотри. Тренируйся.

— Хорошо, — кивнул Алексей Валентинович, — смотри, Михаил, как у нас обычно киношные герои стреляют: одной рукой пистолет никто не держит — все стремятся двумя. (Бах! Бах! Бах!..)

— Ну, ты даешь, Алексей, — покачал головой Михаил, когда очередной магазин опустел, посмотрев в бинокль на результат. — Ты пистолет своими ручищами, как в тиски зажал. Всю середку мишени прямо вчистую выбил. Последние пули уже и не понятно куда попадали. Наверное, прямо в дыру от предыдущих. Попробуй теперь стрелять, не целясь, не прищуривая глаз и не задерживая дыхание. Просто в направлении мишени, интуитивно. И пистолет попробуй быстро выхватывать и из кобуры, и из кармана. Не очень метко стреляющий наставник по стрелковому делу не успокоился, пока Алексей Валентинович, когда с большим, когда с меньшим успехом, не расстрелял все патроны из обеих пачек.

— Молодец, Алексей, — похвалил капитан, — стреляешь просто феноменально. Ни убавить — ни прибавить. Но будешь еще тренироваться. В основном на скорость и в движении. Предела совершенству, как ты понимаешь, нет. Пошли в дом. Афанасий здесь все уберет. Устал?

— Рука немного гудит, — признался Алексей Валентинович, поглаживая запястье. — С непривычки, наверное. И уши малость подоглохли. В наше время в стрельбе обычно тренируются в наушниках. Щадят слух.

— Ничего, привыкнешь. Тебе, кстати, как победителю в стрелковых соревнованиях полагается приз. Отгадай какой?

— Ну, не знаю… — пожал плечами Алексей Валентинович. — Татьяна праздничный пирог испекла?

— Все бы тебе пожрать. Нет. Мимо.

— Позолоченный маузер?

— Опять мимо.

— Красные революционные шаровары (вспомнился фильм «Офицеры»)?

— Опять в молоко.

— Неужели Афанасий, по просьбе Татьяны и твоему приказанию, наконец-то согласился ответить мне взаимностью?

— А если я скажу «да», — хохотнул Михаил, — обрадуешься? Ты, Алексей, лучше на эти педерастические темы больше не шути — не все поймут. У нас это все же уголовно наказуемо. И даже на бытовом уровне в народе осуждаемо. Ладно, не гадай. Придем — сам приз увидишь. Надеюсь, обрадуешься.