Павел Кольцов - Чем я хуже?

— Так ты считаешь, что МГ-34 лучше нашего ДП?

— Определенно лучше. Но и он не идеал. Идеал немцы создадут через пару лет и назовут МГ-42. Этот пулемет будет оставаться на вооружении множества стран еще несколько десятилетий после войны.

— А его конструкцию ты описывал?

— Описывал, — кивнул Алексей Валентинович. — Я его в нашем школьном музее разбирал и собирал. И очень рекомендовал «изобрести» его раньше немцев. Хотя, не знаю, получится ли. У нас винтовочный патрон с выступающей закраиной, а у немцев без, с прорезью. Вот, скажем, наш авиационный ШКАС немцы так и не смогли скопировать именно из-за такого различия в патронах.

— Ладно, Алексей, — встал со стула Михаил, оправляя под ремнем гимнастерку, — с тобой, я вижу, об оружии можно до вечера говорить. Раз ты уже этот чудо-пулемет описал — не будем повторяться. Я пойду, а ты займись плановой работой. Кстати, — сказал, обернувшись уже от дверей, — пистолет не забудь разрядить.

За обедом слушали по приемнику Москву. Были и песни, и сообщения о рекордных урожаях и плавках металла, и об успешном призыве мужчин и народнохозяйственного транспорта на Большие учебные сборы (скрытая мобилизация). Опаньки. А ведь, если товарищ Сталин решил ничего не менять — скоро начнется Освободительный поход в Польшу. Так, так, так. А ведь есть еще, что сказать на эту тему Советскому руководству…

— Слушай, Михаил, — обратился Алексей Валентинович, дуя на обжигающую жирную уху в ложке, — после обеда, мне с тобой нужно будет поговорить. Я опять кое-что вспомнил. Надеюсь, не поздно.

— Ладно. Поговорим.

— Насколько я помню, — продолжил Алексей Валентинович уже в кабинете, — в эти дни товарищем Сталиным принимается окончательное решение о сроке вступления Красной Армии в Польшу, я думаю, сроки будут примерно теми же, что и в моем времени. 17 сентября.

— Я это читал в твоих мемуарах . Ты еще рекомендовал не обижать поляков, в том числе и офицеров, полицейских, чиновников, духовенство и даже капиталистов. И не возвеличивать братских освобождаемых украинцев, белорусов и литовцев.

— Все так. Рекомендовал. А сейчас я просто хочу рассказать о наших чисто военных ошибках, не о политических, которые, вполне можно избежать.

— То есть, ты этого еще не писал?

— Нет. Как-то упустил.

— Ладно. Клава, прервись на минутку. Ты умеешь быстро печатать то, что говорят вслух?

— Доводилось, — кивнула Клава.

— Тогда откладывай перепечатывание рукописей твоего супруга и вставь в машинку чистые листы с копиркой. Будешь печатать вслед за ним. Мои фразы вставлять не нужно.

— Хорошо, — Клава заменила бумагу, — я готова.

— Так вот, — начал, не спеша, чтобы жена успевала, Алексей Валентинович, — основная, я бы сказал, ошибка была в плохом взаимодействии наступающих частей. Танки рвались вперед зачастую без пехоты и без своих тыловых подразделений. Некоторые военачальники из второго эшелона упрямо не пропускали вслед за ушедшими вперед танками их тыловые службы подвоза горючего. Вместо этого они занимали дороги уже своими боевыми частями первого эшелона. Все «ура!» Все в атаку! «Даешь Варшаву, взят Берлин!» А в танковые баки передовых подразделений что заливать? Собственную мочу? И танки останавливались. В лучшем случае приходилось в танковом полку, допустим, сливать горючее у двух батальонов в баки третьего. Дальше. Танкам нужна моторизированная пехота, хотя бы на грузовом транспорте, и артиллерия, хотя бы полковые трехдюймовки. Боев в моем времени было не много, большинство польских войск сдались в плен, не сопротивляясь. Но потери убитыми и ранеными, конечно же, были. Цифры потерь я не помню: в разных источниках они в разы колебались. Давай-ка, Михаил, попробуем их еще уменьшить. Зачем платить солдатской кровью за ошибки командиров? Бои были и, так сказать, в поле, и в городах. И в поле, и особенно в городах, поляки массово применяли простое еще испанское противотанковое изобретение — бутылки с горючей смесью. Чаще всего они использовали смесь бензина с какой-нибудь менее горючей добавкой: нефтью, соляркой, мазутом, керосином. Видимость из танка, сам понимаешь, хреновая, и без сопровождения пехоты он просто обречен, особенно, повторюсь, в городах. Тактика штурмовой группы должна быть примерно следующая: по улице медленно, со скоростью пешехода движется танк, а вплотную за ним — рассредоточенная пехота. Пехотинцы внимательно следят, чтобы ни одна вражья зараза не приблизилась к танку или не бросила ничего сверху. Если где-нибудь в доме оживает огневая точка — снаряд туда посылает танк. Впереди баррикада — опять танк. Симбиоз. Взаимопомощь. У наших БТ и Т-26 пушки сравнительно малого калибра. Против каменных стен слабоваты будут. Лучше бы к ним на помощь плюс к пехотинцам добавить еще и полковые трехдюймовки, которые вполне можно катить по улицам силами расчетов. Вот при таком раскладе потери сведутся к минимуму. А за такими штурмовыми группами уже идет пехота второго эшелона и занимает город, при необходимости зачищая подозрительные здания. Да, если мне не изменяет память, самые кровопролитные городские бои были в моей истории в Гродно. Там кроме регулярных войск массово нападали на наши танки группы патриотично-романтично настроенной польской молодежи. Как и в Гражданскую войну, детишкам хотелось героически повоевать за правое, как им казалось, дело. Им раздали винтовки и зажигательные бутылки. Наши, оторвавшиеся от своей пехоты танки, горели, как свечки. Кстати, Михаил, можешь узнать по своим каналам. Хваленые немцы тоже сильно пострадали от польских гражданских жителей. Первый штурм Варшавы уже состоялся. И тоже фашистские передовые танки ворвались в город, не дожидаясь отставшей пехоты. Итог — единицы панцеров смогли выехать обратно. Остальных сожгли к такой-то матери, а сдавшиеся экипажи варшавяне, у нас писали, буквально разорвали голыми руками.

— Это интересно. Я узнаю.

— Узнай-узнай. При штурме полевых укреплений, окопов, пехота танкам также необходима. Если вражеский солдат не испугается громыхающей ему навстречу и стреляющей железяки (хотя, конечно, многие боятся), он спокойно пригнется в окопе и переждет, пока танк не проедет. А потом закинет ему сзади на моторное отделение опять же бутылку с горючкой. Идущая следом за танковой броней пехота ему бы в этом помешала.

— Вполне логично.

— Вот, вот. Логично. Но наши отцы-командиры (да, и немецкие тоже) пришли к этому не путем умозаключений, а путем подсчета потерь и солдат, и боевой техники…

— Еще что-нибудь?

— Пока нет. Если вспомню — добавлю.

— Ну, и то хлеб. Клава, успела напечатать?

— Вот, пожалуйста, — достала страницы, прокрутив барабан пишущей машинки, Клава.