Александр Михайловский - Мир до начала времен [СИ]

И вот началось. Публика на берегу даже шеи вытянула. «Отважный» подходит к бушприту фрегата, и оттуда на него подают буксирный трос. Неандерталки (понравилось им на море) медленно ходят по кругу, вращая кабестан – и вот уже мокрые якоря появляются из-под речных вод, а два сцепленных между собой корабля начинает дрейфовать по течению. Но вот Сергей Петрович говорит: «Поехали!», мотор коча глухо тарахтит, выбрасывая сизые клубы дыма, буксировочный трос натягивается – и «Отважный» начинает тащить громоздкую «Медузу» к устью Ближней. Задача это не такая простая, потому что течение Гаронны неумолимо сносит фрегат вниз – и вот уже буксировочный трос натянут под углом. Еще немного – и течение раскорячит фрегат по диагонали поперек устья и вытолкнет его на прибрежную отмель буквально в двух шагах от спасения. На фрегате снова отдают якорь, после чего с «Отважного», вплотную подошедшего к стрелке Ближней и Гаронны, перебрасывают на берег еще два буксировочных конца. Один из них цепляют за УАЗ, а другой сразу облепляет куча народа, готового по команде военного вождя и главного охотника навалиться и тянуть сколько потребуется. И подчиненные старшего унтера Пирогова, перемешавшиеся с римскими легионерами, тут в первых рядах. Дам, несмотря на их желание поучаствовать, вежливо, но решительно отстраняют в сторону. Тянуть конец – это чисто мужская работа. Артелью и черта бить веселее.

На водительском сиденье УАЗа – сам Антон Игоревич, решивший тряхнуть стариной; он оглядывается назад и машет рукой, поле чего машина трогается, и на первой пониженной, визжа скатами по заледеневшей земле, начинает тянуть свой трос вдоль берега Гаронны вверх по течению. Как оказалось, этот буксир был зацеплен не за бушприт, а за бизань-мачту, в результате чего корма фрегата разворачивается против течения, выправляя его положение. Корабль еще гораздо ниже по течению, чем надо – осталось совсем немного. Капитан Дамиано снова приказывает поднять якорь, и фрегат трогается с места. На берегу кричат бурлацкое «раз-два, взяли!», выбрасывая сизые клубы дыма, рычат моторы УАЗа и коча – и вот уже «Медуза» входит в самое горло устья. Тут течение Гаронны осталось в стороне, а незначительный снос, который создает поток Ближней, легко компенсируется работающим мотором коча.

Повинуясь команде Андрея Викторовича, люди на берегу отпускают свой конец. Они сделали свое дело, и теперь являются только зрителями. И в то же самое время Антон Игоревич чуть подает машину назад, а потом вылезает с водительского места и отцепляет от форкопа кормовой буксировочный трос. Команда фрегата быстро выбирает оба конца из ледяной воды, и одновременно с этим Сергей Петрович увеличивает обороты мотора на коче, все дальше и дальше втягивая «Медузу» вверх по течению Ближней. Дело идет не особо быстро, под форштевнем «Отважного» с треском ломается молодой ледок. Но вскоре мачты фрегата уже возвышаются среди крон прибрежных деревьев, с которых облетела последняя листва. Еще немного – и вот уже Старая Пристань. И тут киль фрегата первый раз задевает речное дно. Приехали, конечная. Трамвай дальше не идет. Капитан Дамиано приказывает отдать оба якоря, после чего люди на берегу разражаются приветственными криками и дружною толпою отправляются к верхней заводи – помогать вытаскивать на берег «Отважный», который в этой кампании свое тоже отплавал.

Теперь дело остается за тем, что осталось на плаву от итальянской субмарины. Со срубленной для облегчения под самый корень рубкой и развороченной палубой, сейчас задернутой чехлом из парусины, бывший подводный корабль выглядит непривычно. Большая часть его внутренней начинки грудами громоздится на берегу. На подлодке все готово к попытке сняться с мели, лебедка и ее электромотор проверены, аккумуляторы еще способны дать ток, проводка исправна, на борту только лейтенант Гвидо Белло и техник Котов, да под бортом – два гребца в маленькой кожаной лодке. Но на субмарине ждут. Не стоит лишать людей заслуженного зрелища. И вот толпа, в которой присутствую все вожди, а также капитан Дамиано с его командой, возвращается на берег, и Петрович делает одобряющую отмашку.

Увидев этот сигнал, Гвидо Белло по лестнице спускается в открытый сейчас для любой непогоды центральный пост и перебрасывает в рабочее положение рубильник правой якорной лебедки. Мотор сначала выбирает слабину, и потому работает почти бесшумно, потом якорная цепь натягивается как струна, а мотор начинает отчаянно визжать от перегрузки. И вот в тот момент, когда кажется, что он вот-вот сгорит или лопнет цепь, нос субмарины дергается и боком слезает с мели. Но, добившись этого промежуточного успеха, Гвидо Белло не торопится выключать мотор, который по диагонали тянет лодку к берегу, а берется за штурвал. Раз уж получилось сняться с мели, его задача – сделать так, чтобы субмарину выбросило на берег не где-то за устьем Ближней, а прямо перед Промзоной, даже выше по течению, чем рыболовные мостки. Главное, чтобы еще немного продержался работающий в перегруз мотор лебедки – ведь если он сдохнет, то субмарину выбросит на берег там, где придется. Но вот техник Котов кричит ему сверху, что они почти приплыли. И тут как раз раздается скрежет корпуса по дну, подтверждающий эти слова. Еще один дружный радостный крик на берегу, слышный даже тут на центральном посту. Они сделали все что могли, и добились успеха…

Гвидо Белло выключает многострадальный мотор лебедки, отдает левый якорь (на всякий случай) и поднимается на палубу посмотреть на дело своих рук. Берег совсем близко. Когда наступит зима и река покроется толстым льдом, тут, у берега, этот лед будет таким толстым и прочным, что прямо на нем можно будет монтировать примитивные древнеримские подъемные механизмы, чтобы извлечь из корпуса самые громоздкие и неподъемные остатки его ценного содержимого. Но сейчас все работы на субмарине закончены, и лейтенант вместе с техником Котовым спускаются по штормтрапу в покачивающуюся на волнах легкую лодку. А на берегу их ждут объятия и поздравления. Скоро начнет темнеть, и народ шумною толпою направляется к площадке для празднеств, где уже сложен костер, а на очагах летней столовой шкворчат котлы и жаровни с блюдами, приготовленными для праздничного ужина. Дело сделано – теперь можно веселиться и играть свадьбы.

28 ноября 2-го года Миссии. Среда. Вечер. Окрестности Большого Дома, площадка для праздников у заводи реки Ближней.

Глава итальянского клана лейтенант Гвидо Белло.

Два месяца назад, когда я присутствовал на подобном празднестве, посвященном осеннему равноденствию, мы, итальянцы, были тут всем чужими, а я сам, хоть все видел, но ничего не понимал. Теперь же нас встречают как своих – дружескими улыбками и похлопыванием по плечам. Единственное обстоятельство, доставляющее неудобство, это ощутимый морозец: мы, жители теплого Апеннинского полуострова, в отличие от морозоустойчивых русских, к такому холоду непривычны. Правда, следует признать, что мерзнуть никому не приходится, ибо все присутствующие экипированы одинаково: в меховые шапки, рукавицы и надеваемые через голову куртки-парки из шкуры оленя. Так что холодок разве что щеки слегка пощипывает. Но лучше теплой одежды людей согревает хорошее настроение – а иначе почему женщины аборигенки развязали шнуровку, стягивающую их одежды на горле, и откинули капюшоны? Они смеются, и им хорошо. И такими же довольными жизнью выглядят русские вожди, каждый из которых окружен целым цветником.