Александр Михайловский - Мир до начала времен [СИ]

И вот он – решающий момент… Будто два торпедных катера, заходящих в отчаянную атаку на крутой циркуляции, в мою сторону направляются две бывшие французские школьницы Флоренс Дюбуа и Сесиль Кампо – последние особы из этого контингента, оставшиеся незамужними. Поскольку ни одно общество не может обходиться без светских сплетен, то я уже знаю обо всех предыдущих неудачных попытках этих девиц обрести себе статусного мужа. Простите, синьориты, но и мне тоже такого не надо… Моя будущая жена, или жены, должны любить меня лично, а не мой статус, насколько бы высоким он ни был. Я не из тех, кто меняет общественное положение на постельные утехи, если последние не приправлены значительной толикой личной симпатии и душевной теплоты. Так что надо найти какую-нибудь вескую причину, чтобы прямо сейчас не вступить в брак… Пожалуй, надо сослаться на то, что у меня пока нет своего отдельного жилья, и я вынужден жить вместе со своими матросами в римской казарме.

Но нет, пронесло… Эти двое нацелились не на меня, а на подпоручика Котова и подпрапорщика Михеева – самых высокостатусных женихов из числа русских, уже после нас прибывших из семнадцатого года двадцатого века. Там у них в России еще до того, как большевики сделали в ней свою революцию, интеллигентные люди буквально благоговели перед всем французским, что существенно повышает шансы охотниц. Так и есть: атака завершилась успехом, цели поражены и тонут у всех на глазах. Я некоторое время работал вместе с синьором Котовым, и могу сказать, что как специалист он выше всяких похвал, но как человек – истинный теленок, которого всюду требуется водить на веревочке. И его младший товарищ, в мирное время обучавшийся в университете на юриста – точно такой же. Так что сейчас их прямо у всех на глазах захомутают, и потом всю оставшуюся жизнь эти двое будут смотреть в рот своим благоверным и подчиняться их непомерным амбициям. Падре Бонифаций, кажется, тоже с некоторым неудовольствием посмотрел на брачующиеся пары, но тем не менее произвел положенный ритуал, ибо все было по закону.

Пока я с чувством некоторого облегчения смотрел на брачующиеся пары, ко мне сзади подошли.

– Привет, Гвидо, – произнес очень приятный мягкий женский голос, – мы хотеть с тобой познакомиться.

«Попался…» – подумал я, оборачиваясь. Это были так называемые «волчицы», сразу четверо. В отличие от большинства местных, облик у них больше напоминает привычный нам европейский. А еще эти женщины падки на героев, совершающих головокружительные подвиги, а не на таких простых трудяг, как я. Удивительно… Неужели их привлек только мой потенциально высокий статус? На них это совсем не похоже.

– Привет, – ответил я. – Чем обязан такой приятный знакомство?

– Я Тиаль, – сказала заговорившая со мной синьорита, откидывая назад капюшон и освобождая пышные светлые волосы, – а это мои подруги Вита, Саин и Гала. Мы видеть тебя первый день, когда ты стоять прямо и говорить честно. Тогда ты думать не о своя судьба, а о свои люди, и это нам понравиться. Мы ждать, когда можно будет подойти, и теперь мы здесь. Согласен ли ты быть с мы одна семья, или мы должны плакать и уходить?

– Но я не мочь сделать семья, – сказал я, разрываясь между двумя противоположными чувствами. – У меня нет свой жилье, и я жить вместе с матросы в римский казарма.

– Мы это знать, – ответила Тиаль, – пока зима, мы мочь делать семья в банья, все вместе, а когда прийти весна, то нам строить большой дом, как все. Если ты хочешь – идем. Отец Бонифаций ждать. Мы тебя любить – ты не жалеть.

Стоило мне с глуповатым видом кивнуть, как две синьориты встали от меня с одной стороны, две с другой – и так все вместе мы пошли к падре Бонифацию, который уже ожидал нас с брачными шнурами наготове.

– Вот и ты тоже попасться, сын мой Гвидо, – сказал он мне с лукаво-добродушной улыбкой, – вот эти шнуры, иначе еще именуемые узами Гименея, неразрывно свяжут тебя с этими молодыми женщинами, которых зовут Тиаль, Вита, Саин и Гала. И разлучить вас сможет только смерть, но я молиться, чтобы она прийти к вам очень нескоро. Живите же в мире, счастье, радости и довольстве, берегите своя жена, а жена пусть беречь муж, пусть ваш семья минуют ссора и скандал. Пусть на протяжении жизнь вам сопутствовать здоровье, любовь и множество детей. Пусть ваш семья быть многочисленной и богатой. На сем я перевязать вам руки пред лицом собравшихся здесь людей и позвать в свидетели Великий дух, что этот брак совершился по любовь и общий согласие. Аминь!

Вот так я совершенно неожиданно стал женатым человеком. Когда мы отошли от падре Бонифация, то Тиаль, сразу взявшая на себя обязанности главной из жен, шепнула мне на ухо:

– Сейчас мы немножечко танцевать, кушать и веселиться, а потом идти в банья и делать там семья. Я договориться. Поверь мне, милый, скучно тебе там не будет. Мы девка горячий, и делать тебе хорошо.

Тогда же и там же.

Сергей Петрович Грубин, духовный лидер, вождь и учитель племени Огня.

Еще один этап нашей сложной и многотрудной жизни в Каменном веке подошел к концу. Племя усилилось, и даже немного прибарахлилось, за счет находок удовлетворив некоторые первоочередные нужды. Но это-то меня и тревожит. Если полагаться на находки войдет у нас в привычку, то в критический момент наш народ может оказаться без самого необходимого, потому что старые запасы кончились, новых находок не случилось (или нашлось совершенно ненужное), а как изготовлять необходимые вещи самим, люди уже забыли. В первую очередь я имею в виду металл. Материалы на постройку маленькой домны мы запасли, но летом все они ушли на возведение новых домов и казарм для римлян и аквитанов. В настоящий момент мы полностью зависим от стального лома, который удалось вывезти с места времякрушения и снять с разбираемой подводной лодки. Но этот ресурс конечен, и закончится он, к моему прискорбию, тогда, когда в живых уже не будет никого, кто сможет запустить свое производство. Этот вопрос надо ставить перед Советом и добиваться непременной постройки домны в будущем году. А иначе можно ненароком воспитать в местных самый неблаговидный карго-культ, который разрушит построенное нами общество через или одно-два поколения…

Долго размышлять на стратегические темы мне не дали. Отвлек старший унтер Пирогов.

– Сергей Петрович, – сказал он, – дозвольте с вами переговорить?

– Говорите, Гавриил Никодимович, – сказал я.

– Мы, это… – замялся старший унтер, – братцы интересуются, когда будут давать табачное довольствие. Табачок-то на том фрегате привезли, и опчество об этом знает. Все тут у вас по справедливости, и табачное довольствие по четыре золотника в день тоже должно быть.