Александр Михайловский - Мир до начала времен [СИ]

Мне с самого начала было удивительно, как можно позволять вступать в брак таким молодым людям, тем более с несколькими девушками сразу. Но тут, видимо, это в порядке вещей. В этом страшном мире мальчики и девочки торопятся взрослеть и жить, поскорее оставляя потомство. Впрочем, счастливы при этом были все: и невесты, и женихи, а одна девушка в больших очках, обнимая своих будущих собрачниц, даже расплакалась от счастья. Именно он счастья, потому что от горя плачут совершенно по-другому. Впрочем, небольшое горе с девушкой все же приключилось: от этих слез на морозе заиндевели очки, что сделало ее совершенно слепой. Впрочем, ее тут же окружили всеобщей заботой и помогли справиться с неприятностью. Кстати, я уже знаю, что жен одного мужа тут зовут нареченными сестрами, и семейные скандалы считаются делом чрезвычайно предосудительным. Возможно, падре Бонифаций и в самом деле прав в том, что этот мир еще не пережил своего грехопадения. Люди тут делают друг другу зло только от голода или великой нужды, но никак не потому, что им это просто захотелось.

Сразу после французов в брак со своими избранницами вступали кельтский кузнец Онгхус и его сын – подмастерье и молотобоец Одхан. Кто видел одного кузнеца, тот видел их всех. Оба – и отец и сын – среднего роста, широкоплечие, с длинными мускулистыми руками. Только у папы голова уже наполовину облысела, а сын может похвастаться пышной шевелюрой; при работе он перевязывает голову кожаным ремешком, чтобы волосы не лезли в глаза. Бывал я у них в кузне по служебной надобности. Оба – люди неторопливые, солидные и весьма уважаемые вождями, потому-то им и позволено завести себе сразу большие семьи… А вот тут меня ждал сюрприз. У каждой невесты (а их было три темных и три светлых) за спиной висели меховые рюкзачки с маленькими детьми, и еще один мальчик, лет, неверное, семи, стоял, держась за руку матери. При этом малыши, видимо, привычные к различным пертурбациям, преспокойненько себе спали, не обращая внимания ни на мороз, ни на все происходящее, а вот старший поминутно оглядывался на своего нового отца. Папе-кузнецу достались четыре красотки, а сыну-подмастерью две. Впрочем, жить все они будут в одном доме, где места хватит еще на несколько таких семей. Когда им перевязывали руки, невесты выглядели счастливыми, а кузнецы довольными.

Потом для совершения брачного обряда вызвали гончара Альбина и его четырех невест. Он тоже взял за себя вдов с детьми, только те уже были постарше – на четырех невест шестеро детей. Впрочем, в условиях, когда все необходимое для пропитания и содержания семьи выделяется из общих закромов, а дело родителей – только обеспечить правильное воспитание (в основном собственным примером), большое количество детей – это не обуза, а подмога. Однако, в отличие от кузнеца, который до сего дня был вдовцом, у гончара имеется живая и здоровая молодая жена, регулярно устраивающая мужу семейные скандалы. Правда, раньше, говорят, было еще хуже. Женщина немного присмирела после того, как увидела, каким образом за аналогичный грех русские вожди расправились со своей собственной соплеменницей и современницей. Впрочем, это не они первые сказали, что паршивых овец следует изгонять из стада. Но сейчас первая супруга гончара стоит почти спокойно, и лишь переминается с ноги на ногу, глядя, как ее благоверного связывают шнурами с четырьмя другими женщинами. Интересно, сколько она сможет так терпеть и как русские вожди отреагируют на еще один семейный скандал?

Потом брачующиеся из клана «думнонии» пошли чередом. Одного за другим поженили лекаря Ли и его сына Лейса, управляющего Тревора и его сына Вогана, рыбака Марвина, и даже старый воин Виллем взял себе двух молодых жен. Как и в предыдущих случаях, все это были женщины с детьми – у кого постарше, а у кого поменьше. И всем им падре Бонифаций говорил одинаковые слова, завещая выполнять завет «плодиться и размножаться», храня в новых семьях мир и согласие. И каждый раз изрядно уже подмерзший на холоде народ выражал новобрачным одобрение и согласие. А ведь еще совсем недавно, летом, все это были добрые христиане – классического, можно сказать, толка, которые и помыслить не могли о том, что у них может быть больше одной жены…

Последним из тех, чьи браки были заранее оговорены, к падре Бонифацию вызвали… мне захотелось протереть глаза – моего бывшего сослуживца Раймондо Дамиано! А вместе с ним – сразу пять невест. Четыре из них были из так называемого клана Волка, а последняя женщина принадлежала к вымирающей разновидности человечества, именуемой «неандертальцы». Все они, как я понимаю, вместе с Раймондо участвовали в эпическом походе за фрегатом, и сейчас выглядели как довольные охотницы, заарканившие крупную добычу. Впрочем, было видно, что и мой бывший сослуживец тоже не против обзавестись большой семьей и тем самым повысить свой статус. Кроме того, взрослому половозрелому мужчине, не старику и не евнуху, скучно спать в своей постели одному. Мы, итальянцы, люди горячие и любвеобильные, любим хорошее вино и красивых женщин, и чем больше у нас и того, и другого, тем лучше. С вином в этой местности проблема: виноград тут просто не растет. Зато красивых женщин тут хоть отбавляй, а болваны-местные совершенно не ценят имеющееся у них богатство. Двух женщин синьор Сергий меняет у местных вождей всего на один стальной нож, изготовленный кузнецом Онгхусом. Впрочем, могу себе представить, насколько невероятно возрастет цена этого ножа по мере удаления от нашего поселения.

Тем временем падре Бонифаций закончил процесс бракосочетания, и счастливая семья Дамиано покинула площадку. Еще совсем недавно, когда русские сказали, что будущему клану «Итальянцы» не нужно больше одного офицера, и деклассировали Раймондо в рядовые, нам всем казалось, что он пал в своем статусе на самое дно, но не предался отчаянию, стоически терпя выпавшие на его долю невзгоды. Тогда я старался оградить его от самого худшего со стороны своих подчиненных, ибо кто, как не бывший офицер, может в такой ситуации стать объектом для насмешек и даже избиений. Но стоило ему добиться успеха в деле, многим казавшемся невозможным – и вот он уже капитано ди фрегата синьор Раймондо Дамиано, с ним за руку здороваются русские вожди, а падре в своих проповедях ставит его в пример – как человека, стойко претерпевшего всяческие несчастья, избавившегося от своих заблуждений, а потом вознагражденного за это Господом и людьми.

На Раймондо заранее оговоренные бракосочетания закончились, и синьор Сергий объявил, что теперь незамужние дамы без предварительной договоренности могут пригласить сочетаться браком кавалеров, только сегодня получивших полные права гражданства. И тут я понял, что это и есть та самая «свободная охота», о которой говорил Раймондо, и единственная достойная цель на этой охоте – это я сам, потому что все прочие новопроизведенные сограждане гораздо ниже статусом.