Александр Харников - Между львом и лилией [litres]

– Ждите здесь, – сержант указал на поле футах в пятидесяти от помещения для караульных. – А вы, мадемуазель, подождите, – и он что-то приказал одному из своих людей.

Из домика для Дженни вынесли табуретку. Та кивнула французу и сказала с аристократическим прононсом:

– Простите меня, сержант, но здесь есть дамы и постарше меня, – Дженни показала на женщин из Аткваначуке.

– Но, мадемуазель, они же индианки! – воскликнул сержант.

– А чем я их лучше? – Дженни усадила на табуретку Серую Цаплю, сама же села с другими индианками на корточки. Француз непонимающе посмотрел на нее, но ничего не сказал.

Где-то через полчаса из цитадели вышел Дюпюи в сопровождении нескольких солдат.

– Губернатор де Меннвилль, маркиз Дюкень, примет вас.

Я перевел, потом поинтересовался у лейтенанта:

– А говорит ли ваш губернатор по-английски?

– К сожалению, нет. У нас вообще мало кто знает этот язык, – ответил тот.

Узнав об этом, Хас сказал:

– Тогда, Томми, придется вам идти с нами. – И дал знак троим своим людям следовать за ним.

Мы прошли через прочные деревянные ворота, обитые снаружи стальными полосами, во внутренний двор цитадели. Там царила суета – солдаты сновали туда-сюда, перетаскивая какие-то мешки и бочонки. Офицеры же отдавали им приказы.

Нас провели в здание, окна которого были закрыты щитами с узкими щелями для стрельбы из мушкетов. Сержант постучал в одну из дверей и, получив разрешение, ввел нас в небольшую комнату, где из мебели находились лишь стол и несколько стульев. Наши конвоиры указали нам на стулья – мол, садитесь и ждите, а сами остались стоять. Через несколько минут в комнату вошли четверо. Судя по одежде, это были старшие офицеры.

– Господа, меня зовут Мишель-Анж де Меннвилль, маркиз Дюкень, – представился один из них, а потом, указав рукой на своего спутника, добавил: – А это командующий гарнизоном форта, генерал Клод-Пьер Пекоди де Контркёр, и его заместитель, капитан Даниэль Лиэнар де Божё. Именно он убедил меня вас выслушать. И, наконец, капитан Жан-Даниэль Дюма. Лейтенанта Дюпюи и его людей вы уже знаете, – де Меннвилль небрежно мазнул ладонью куда-то себе за спину, где в полутьме коридора стояло несколько военных.

Я, в свою очередь, представился сам и представил русских:

– Майор Хасханов и его офицеры. Они служат в русской армии.

– Томас Робинсон, – губернатор подозрительно покосился на меня. – Вы случайно не родственник мсье Робинсона, спикера Палаты бюргеров Виргинии?

Меня так подмывало сказать, что фамилия моя весьма распространена среди жителей колонии, но я лишь ответил де Меннвиллю:

– Вы угадали. Но я никак не связан ни с Виргинией, ни с какой-либо другой английской колонией. Здесь же я нахожусь в качестве переводчика.

– Тогда переведите майору… Каскану… Ну, в общем, старшему русскому, что времени у нас очень мало. Может ли он объяснить мне, как он и его люди сюда попали и что им здесь нужно?

Я перевел, и Хас лишь улыбнулся своей волчьей улыбкой.

– Мсье губернатор, должен сразу сказать вам, что мы сюда попали случайно, и не претендуем ни на пядь здешних земель. Но я пришел не с просьбой, а с информацией. И с предложением. Информация у меня такая – английский генерал Брэддок движется к Дюкеню и будет здесь, наверное, дней через десять-двенадцать.

– Это мне уже известно, – высокомерно ответил де Меннвилль. – Может быть, у русских есть еще что-то, что может нас заинтересовать?

– У генерала Брэддока около четырех тысяч человек, а задерживается он потому, что его люди строят дорогу в Дюкень для переброски солдат и припасов, – произнес Хас.

Выражение лица губернатора не изменилось, но тут вмешался де Божё:

– Откуда вы знаете о численности англичан и о дороге, которую они строят?

– У меня есть люди, которые видели все своими глазами. Более того, две роты виргинской милиции напали на индейскую деревню Аткваначуке при содействии взвода скаутов нью-йоркской милиции и под общим командованием подполковника Джорджа Вашингтона.

– Вашингтон, – сказал Пекоди, – да, конечно. Это еще тот сукин сын. Мы отпустили его из плена в обмен на клятву более не воевать против Франции.

– Клятву эту он уже не нарушит, – сказал Хас и дал знак Леониду, который достал из сумки свернутые в рулон знамена подразделений колониальной милиции и треугольную шляпу клятвопреступника. На лице Божё я увидел изумление. А Хас тем временем продолжил:

– Мы хотели бы предложить вам свою помощь в грядущей битве с англичанами.

– Вы? Помощь? – на лице де Меннвилля удивление было смешано с презрением. – Я не знаю, откуда вы взяли эти знамена. И я не могу поверить вам, что вы смогли разбить две роты англичан. Ведь вас, по словам лейтенанта Дюпюи, чуть больше дюжины, плюс трое или четверо англичан, и горстка индейцев. Я не знаю, что вам здесь нужно, но ваша история с победой над колониальной милицией больше похожа на сказку.

– Мсье губернатор, – Пекоди попытался успокоить де Меннвилля. – Могу заверить вас, что подобные знамена можно добыть только в бою. Я склонен поверить мсье майору. Вот только как они смогут нам помочь? Ведь нас в десятки раз больше, а выучка наших солдат выше всяких похвал.

– Надеюсь, что сможем, мсье генерал, – спокойно ответил Хас.

Но я заметил, что русский командир с большим трудом сдерживает себя. Действительно, наглость и глупость французов просто поражала. Как можно было отказываться от помощи лучших в мире солдат? А именно таковыми я с недавнего времени считал людей майора.

– Видите ли, не обязательно действовать общепринятыми методами ведения войны…

30 июня 1755 года. Форт Дюкень. Капитан 3-го ранга Хасим Хасханов, позывной «Самум»

Переговоры явно зашли в тупик. Мсье губернатор категорически отказывался адекватно воспринимать реальность. Генерал Пекоди де Контркёр поверил своим собеседникам, но не был склонен к экспериментам в военном деле. Хорошо еще, что при сем присутствовал де Божё, который был известен тем, что взял на вооружение элементы индейской тактики ведения боя. Но и он не хотел что-либо менять в плане стратегической обороны, опиравшемся на чисто европейскую линейную тактику. Все попытки убедить этих разряженных как павлины французов ни к чему не приводили.

Переминавшийся с ноги на ногу Леха Каширин, которому не хватило стула, молчал в тряпочку, но его взгляд красноречиво говорил о том, что они просто зря теряют здесь время. Ну никак у них не получалось убедить французов, что группа в шестнадцать человек способна доставить большие проблемы четырем тысячам обученным и хорошо вооруженным солдатам.

Хас замолчал и задумался, а когда де Меннвилль красноречиво посмотрел на извлеченные из кармана камзола большие позолоченные часы – дескать, господа, пора заканчивать этот бесполезный разговор, – ему неожиданно вспомнился один старый затрепанный фильм, ремейк отличного советского кино, который российские кинематографисты, как обычно, умудрились опошлить и свести к абсурду. Но была в нем одна занятная сцена…