Б Беломор - К повороту стоять! [litres]

Гельсингфорс жил обычной беззаботной жизнью, фланируя по Эспланаде, наслаждаясь кофе и меренгами, гоняя на буерах и беззаботно кружа под вздохи полковых оркестров по льду Южной гавани. И всё же далекая пока ещё война не давала забыть о себе. Война была главной темой бесед в любом застолье; «письма с театра войны» печатались на первых полосах как столичных, так и местных, выходивших на русском, шведском и финском языках газет. Обыватели и чиновники, офицеры гарнизона и газетные репортеры – все считали дни до того, как Финский залив вскроется ото льда, и вот тогда-то начнется …

В гостиных и за табльдотом Морского собрания, куда на зиму перекочевало общество из кают-компаний, вполне соглашались с завсегдатаями кофеен. Здесь царила уверенность в том, что не позже конца апреля следует ждать на Балтику эскадру адмирала Эстли Купера, усиленную броненосцами со Средиземноморского театра. Спорили лишь о вариантах развития событий: придется флоту отсиживаться, как в кампаниях 1854–1855 годов, за минными банками Кронштадта и Свеаборга, или их ждет то, ради чего живут военные моряки: эскадренный бой, сталь на сталь, строй на строй? Мичмана, лейтенанты, солидные каперанги рылись на библиотечных полках, выискивая номера «Морского вестника» и иностранные журналы с описаниями броненосцев Ройял Нэви. А потом до хрипоты, не считаясь чинами, спорили, сравнивая их с судами Балтийского флота. Говорили, конечно, и о действиях русских клиперов в южных морях и Атлантике – немало яду было излито по адресу скептиков, выступавших против самой идеи крейсерской войны в океанах. И всё же тема эта хоть и грела души истинных марсофлотов – как же, дальние переходы под парусами, лихие корсарские набеги, призы, потопленные «торговцы» с военными грузами, – но сейчас все умы занимал исключительно Балтийский театр.

Тем временем из Петербурга, из европейских столиц, с берегов Босфора и Дарданелл, что ни день, приходили новости, порой весьма противоречивые. После неудачной попытки прорыва к Константинополю англичане взялись наращивать эскадру Мраморного моря, но когда передовые части генерала Гурко заняли один за другим городки на европейском берегу Дарданелл, в британском адмиралтействе крепко призадумались. Что мешает русским повторить то, что они уже проделали на Босфоре? Доставят сухим путем мины, да и завалят ими узости пролива. А там – неделя-другая, и подтянутся осадные парки с тяжелыми мортирами, снятыми с фортов Керчи, Севастополя и Очакова. И тогда конец: британская эскадра окажется в ловушке, и останется одно: отстаиваться на Мармаре, в Артаки или ещё каком-нибудь турецком порту, уповая на расположение недавних союзников. И неизвестно, надолго ли его хватит – султан Абдул-Гамид II, до смерти перепуганный русскими победами, готов на все, лишь бы страшные гяуры не двинули войска на запад от стен взятого в начале февраля Эрзерума или не переправились, чего доброго, через Босфор! Абдул-Гамиду очень не хотелось стать последним султаном из династии Османов…

Тем временем события понеслись, подобно пущенному под уклон товарняку со щебнем. В первых числах марта британская эскадра вырвалась наконец из западни Мраморного моря. Этот прорыв обошелся большой кровью: на минных банках, от ночных атак катеров и миноносок погибли «Эджинкорт» и «Темерер», а ещё два броненосца, «Трайумф» и «Акилез», получили серьезные повреждения. Потрепанная эскадра уползла в Александрию – Королевский флот переживал самое тяжкое унижение за последнюю сотню лет. А значит, сэр Эстли Купер Ки наверняка постарается отыграться на Балтике за неудачи Джеффри Хорнби, и Балтийский флот ждут суровые испытания. Англичане ни в коем случае не повторят нерешительности адмирала Нейпира. Драка будет страшная; здесь, в Финском заливе, развернутся главные события этой войны и здесь же решится наиглавнейший вопрос: останется Великобритания сильнейшей морской державой, или пора уступать корону Владычицы морей другим претендентам?

Серёжа взял в обыкновение два-три раза в неделю допоздна засиживаться в библиотеке Морского собрания. «Библиотечный» вечер начинался с просмотра свежих газет, после чего мичман заказывал пачку журналов по военно-морской тематике, в основном на английском и французском языках. Кое-что из прочитанного становилось предметом обсуждения за табльдотом.

– Решительно не понимаю, господа, почему «Морской вестник» обошел вниманием такое событие! – возмущался мичман Арцыбашев, штурманский офицер монитора «Латник». – Яснее ведь ясного, какой оно представляет интерес, и в особенности для нас с вами! Как можно утаивать такой ценный опыт?

– Да вы сущий младенец, друг мой! – ответил с ухмылкой лейтенант Азарьев, старший артиллерист броненосной батареи «Кремль». – Неужели не понятно, что дело тут сугубо в политической подоплеке? Интерес интересом, а редакторы «Морского вестника» чураются любой политики, как чёрт ладана!

История, вызвавшая столь бурные споры, произошла далеко от Гельсингфорса, на самом краю света, у берегов мало кому известного в России южноамериканского государства Перу. В начале прошлого, 1877 года там произошла революция, именуемая в соответствии с местными традициями «пронусиаменто», или, говоря по-русски, бунт. И надо же было такому случиться, что в этом бунте оказалась замешана команда единственного броненосного корабля перуанского флота…

Мореходный монитор «Уаскар» был заказан перуанским правительством в ходе войны с Испанией на британских верфях в Биркенхеде.

Но война закончилась раньше, чем корабль был спущен на воду. Для своих скромных размеров он был неплохо забронирован и вооружен двумя трехсотфунтовыми дульнозарядными орудиями Армстронга.

Что заставило офицеров монитора примкнуть к повстанцам, Серёжа так и не понял. Дело было так: в апреле «Уаскар» отправился в Чили, чтобы взять на борт одного из главарей восстания. Не имея достаточно угля для перехода, мятежники решили разжиться топливом у попадавшихся на пути судов. Латиноамериканская горячность не позволила ограничиться простой бункеровкой – четыре парохода были дочиста ограблены, причем с парохода «Колумбиа» мятежники сняли двух полковников правительственных войск. На беду, все четыре судна принадлежали британской пароходной компании.

Дальше события развивались предсказуемо. Никому не дозволено поднимать руку на суда под «Юнион Джеком», и меньше всех – каким-то перуанским проходимцам. Командующий Тихоокеанской станцией Королевского флота контр-адмирал Элджернон де Хорси, узнав о художествах «Уаскара», отправил командиру мятежного монитора телеграмму: «Если действия против имущества и жизни подданных Ее Величества повторятся, это будет считаться законным поводом для захвата вашего судна боевыми кораблями Королевского флота».