Ольга Елисеева - Огненный рубеж [сборник litres]

– Неужто воевода бросит нас? – Дед Силантий поскреб свою белую, клочкастую бороду, покачал головой. – Семен Иванович всегда правильно поступал…

– И теперь правильно поступит, – твердо сказал Замятня. – Нельзя татар за Оку пропустить! Беда всем будет. Ты, дед, лучше поди да собери по дому всё, что сгодиться может.

Силантий понятливо кивнул и вышел.

– Для чего? – не поняла Любава, старшая дочь.

– Для отпора нехристям окаянным! – рассердился Василий. – Не ваше это бабье дело! Ваше дело – дома в подполе сидеть, как мыши, пока татар не прогоним. Димитрий, – повернулся к сыну, – остаёшься за старшего – дом стеречь, родных беречь!

Вернулся Силантий, неся в охапке пару сабель, сулицу и лук без тетивы. Замятня осмотрел сабли и отдал одну Димитрию – ту самую, с которой он тренировался на лугу. Затем надел свой старый боевой пояс, прицепил к нему вторую саблю в деревянных ножнах, взял сулицу и шагнул к двери. В тот же миг жена, доселе как воды в рот набравшая, сорвалась с лавки, кинулась мужу в ноги и заголосила навзрыд:

– Ой, Васенька, миленький! Христом-Богом прошу, не ходи никуда – пропадешь ведь! Старый ты мечом махать!..

– А ну цыц, Матрёна! – посуровел Замятня, рывком поднял с пола жену, заглянул в глаза. – Если по домам сидеть станем, татары всех порубят, а кого и в полон заберут. Ты этого хочешь?

Жена, продолжая реветь, только головой помотала, потом вцепилась обеими руками в мужнины плечи, мелко потрясла и вдруг сказала громко и ясно:

– Только посмей погибнуть – вовек не прощу! – Отвернулась и ушла за печь, загремела горшками, застучала посудой.

Замятня несколько секунд постоял, глядя в пол перед собой, потом резко повернулся и вышел, задев сулицей за косяк.

Они пришли на рассвете. Предутренний туман с Оки затянул почти всю широкую луговину и посад перед крепостью. И вот из молочного марева начали медленно выныривать строй за строем всадники на коренастых мохнатых лошадях. Они не кричали и не размахивали саблями и копьями, молча двигались сквозь туман к стенам Олексина и вдоль них, как бы обтекая преграду. Много повидавший степняков за время службы у князя, Замятня покачал головой:

– Эко их понапёрло!.. Да тут не одни татары…

– А кто ж ещё?.. – с опаской спросил кто-то сзади.

– Вон те, в малахаях, кажись, кыпчаки. Стрелки они отменные!.. А те, с длинными пиками и хвостами на шеломах, похоже, ногайцы. Не приведи Господь с ними в поле чистом сойтись!..

Василий осекся. Не то бы надо сейчас сказать, да само вырвалось. И добавил бодрее:

– А, всё едино – нехристи! Бивали мы и тех, и энтих!.. Сладим и теперь, с Божьей помощью!

Ополченцы на стенах таращились на незваных гостей – кто с ненавистью, кто со страхом. Страха было больше. Да и как без него, когда воочию видишь этакую мощь!..

– Сомнут они нас, – со вздохом проворчал стоявший рядом с Замятней на стене кузнец Михайло Подкова. – Их же десять против одного! А то и больше!..

– Авось не сомнут, – откликнулся слева молоденький стражник, один из немногих, кого оставил воевода Беклемишев, уводя дружину за реку. – На эти стены ещё забраться надобно, да живым желательно!..

Замятня, взявший на себя командование обороной южной стены, вполголоса произнёс:

– Пахоня, лучников на стену! Быстро!..

Парнишка за его спиной сорвался с места и исчез в жидком молоке, просочившемся за стену и потихоньку затоплявшем крепость.

А татары всё шли и шли. Первые ряды давно скрылись в тумане по левую сторону крепости, а новые продолжали неспешно проявляться справа. Замятня насчитал уже пять бунчуков – это ж целая «рука», пять тысяч воинов!.. И впрямь – по два десятка на каждого.

Позади затопали по лестницам, задышали неровно, напряженно. Замятня оглянулся. Все на месте – почти четыре дюжины стрелков. Да и то сказать – не лучники-воины, одни охотники… Выстроились вдоль края стены. Василий прошелся перед ними, внимательно оглядывая снаряжение, всматриваясь в лица, ловя взгляды – нет ли опаски или худшей слабины. Да, на стену явились не воины!.. Но ведь пришли! Сами!..

– Други мои, – заговорил он негромко, – пришел наш черёд стоять за землю русскую! Нехристи татарове хотят перейти Оку и сжечь наши грады и веси. Так не пропустим их! Не сдадим Олексин на поругание и разрушение!.. В общем, бейте их, братья, нещадно!.. Как полезут, подпускайте поближе и – насмерть!..

Ждать долго не пришлось. Едва солнце поднялось из-за окоёма и брызнуло умытыми лучами по степи, загоняя туман в распадки и овраги, татары пошли на приступ. Они с гиканьем проносились вдоль стен и башен, осыпая защитников градом коротких, толстых стрел. И хотя большинство их не причиняло никому вреда, но не давало и толком прицелиться в юркого неприятеля.

После короткой перестрелки Замятня скомандовал прекратить бесполезный огонь и беречь стрелы для приступа. Решение оказалось правильным. Татары, помыслив, что противник слаб, решились приступить к стенам с лестницами, даже не укрываясь за щитами!

Замятня выжидал. Но вот лестницы заполнило гогочущее и орущее разноплемённое воинство, и Василий дал отмашку. Коротко пропели тетивы, и на степняков устремился рой красноперых стрел.

Эффект был впечатляющим. Татары посыпались с лестниц, как горох, и большинство их подняться уже не смогли. Часть лестниц рухнула и сломалась. Уцелевшие степняки опрометью бросились назад, под прикрытие своих лучников.

И снова закружилась лихая круговерть под стенами. И как бы ни были не прицельны татарские стрелы, но всё же они находили своих жертв, и ряды защитников города понемногу таяли. Голова Замятни гудела, ровно заутренний колокол, – и ему пару раз досталось стрелой по шелому.

Неизвестно, сколько бы ещё продержались защитники – наверное, пока все бы не полегли на стенах, но татарам надоела суетливая стрельба, и они неожиданно перенесли огонь со стен внутрь крепости. Да ещё горящими стрелами!..

Что может быть опасней запалённой стрелы, если на улице жара и вёдро? Соломенные и тесовые крыши вспыхнули, как свечки. А тушить огонь нечем да и некому. Вдобавок в крепости из-за быстро растущего пожара началась паника. Замятня понял, что это конец, и приказал отступать к северным воротам, выходившим прямо к броду через Оку.

Люди – старые и малые – метались туда-сюда, ища спасения, мешая друг другу. Замятня и ещё несколько опытных воинов пытались вразумить и навести хоть какой порядок, чтобы направить жителей к реке, но – тщетно. В разгар суматохи раздался оглушительный грохот и треск – рухнули прогоревшие главные ворота крепости, и татары хлынули внутрь, убивая всех подряд.

Василию удалось собрать вокруг себя пару дюжин уцелевших стрелков и копейщиков. Они перегородили главную улицу телегами, и когда по ней понеслась улюлюкающая волна победителей, успели дважды дать залп почти в упор. Ошеломленные татары заметались, ища выход из ловушки, а русичи неспешно продолжали расстреливать нехристей, пока не кончились стрелы. К тому же в конце улицы появились конные лучники, и обстановка сразу изменилась. Теперь уже Замятне с дружиной пришлось срочно искать укрытия и путей отхода. Но они потеряли время!.. И когда выскочили на площадь перед домом воеводы, поняли, что окружены.