Флойд Гиббонс - Красный Наполеон

– Господи! – воскликнул Бойер, – кто же управляет аэропланом?

– Марго, – ответил улыбаясь Бинней. – Я успел по дороге из Москвы в Бухарест обучить ее авиационному искусству. Она еще не умеет подыматься и опускаться, но на такой высоте может без особой опаски управлять машиной. Я назначил ее своим заместителем.

Я отослал Биннея обратно к рулю. Мы продолжали лететь в северном направлении и миновали захваченные нами города Львов и Черновицы, – красные войска развивали свое наступление в направлении Карпат.

Пролетая над Галицией, я вспомнил о сотнях тысяч австрийцев и русских, павших в мировую войну под Перемышлем, и обратил внимание Бойера на то, что Карахан развивает свое наступление в том же направлении, в каком развивалось оно в 1914 и 1915 году.

– Но царской армии не удалось добиться успеха, – заметил Бойер. – Карахан идет по стопам полководца, значительно более крупного, чем генералы Романова. Первым полководцем, проложившим себе путь через горы, был человек желтой расы.

– Кто?

– Примерно, семьсот лет тому назад и также в январе месяце, – если мне не изменяет память, – это было в 1241 году, – Чингиз-Хан выслал сюда одного из своих полководцев, Сабутая, который перешел Карпаты и спустился в венгерскую равнину. Вам, должно быть, известно, что Карахан очень внимательно изучал походы Чингиз-Хана. Очень возможно, что вам суждено увидеть в ближайшие недели многое, напоминающее походы великого полководца прошлого. – И Бойер многозначительно улыбнулся.

На следующее утро мы снизились в Праге, в правобережном предместье Варшавы. В течение ночи поляки очистили Варшаву, и в половине одиннадцатого утра с балкона гостиницы „Бристоль“ мы были свидетелями триумфального въезда, Карахана во главе своей конницы в город.

Несмотря на то, что в течение последних двух недель Карахан продвинулся со своими армиями на четыреста километров, несмотря на то, что фронт красных войск растянулся на тысячу сто километров и был вдвое длиннее западного фронта в мировую войну четырнадцатого года, несмотря на то, что он завял две неприятельских столицы и разбил польскую и румынскую армии, – Карахан не дал своим войскам даже самой краткой передышки.

На юге от Варшавы на следующий день пал очень важный в стратегическом отношении пункт – Краков, открывавший доступ в венгерскую раввину. Отныне правое крыло зажима красных находилось там. Левое крыло надвигалось со стороны Бухареста, охватывало Трансильванские Альпы и двигалось на Белград.

Центр наступления красных развивался во львовском направлении. Этот сложный и требовавший больших сил план был выполним только потому, что Карахан располагал несметным количеством войск.

Но гораздо большее значение, чем численность войск, имели эластичность и подвижность всей организации Карахана и порой нечеловеческая выносливость его людей.

Серьезное сопротивление наступлению красных было оказано в Восточной Пруссии, где против полчищ Карахана выступил германский экс-кронпринц с сорокатысячным отрядом немецких националистов. Бои в Восточной Пруссии окончились победой красных под Алленштейном.

Взрыв мины, заложенной красными в Альтгаузском туннеле, стоил жизни двум сотням солдат 283 колониального полка французской армии и предал гласности тот факт, что Франция, вопреки возражениям радикальной части правительства, оказывала втайне поддержку отступающим полякам.

На переброску французских и итальянских войск в Европу последовал новый, более сильный нажим восставших в Северной Африке. Фанатики-туареги изгнали французов из Бискры и заняли сад Аллаха. Египтяне продвинулись на линии между Каиром и Александрией. Марокканцы снова заняли Фец.

Судьба центральной Европы решилась на Прессбургской равнине. Два дня длился ожесточенный бой, начавшийся утром 20 января и закончившийся победой красных над силами Малой Антанты. Из трехсот тысяч свежих войск, участвовавших в этом сражении, две трети составляла сербская армия.

В ночь на 31 января я продиктовал сообщение об исходе боя Марго, находившейся в Варшаве. Бинней вылетел за ней и за всеми материалами нашего бюро – мы знали, что следующим нашим этапом отныне будет Вена.

Маленькая Австрия, беспомощный остаток некогда могущественной двуединой монархии, не оказала красным варварам никакого сопротивления.

Хоть правительство этой ослабленной годами голода и унижения страны и осталось консервативным, управление города перешло к более левым социалистическим кругам. Вена, некогда самый веселый город, стала самым красным городом Европы.

Ганс Брейтяер, венский диктатор, выехал навстречу Карахану и сопровождал его при торжественном въезде в город. Бойер и я следовали за ними в одном из штабных автомобилей.

Когда мы выехали на Ринг, мы увидели, что венские полицейские по-прежнему несли свою службу и регулировали уличное движение. Но теперь каждый из них стоял на посту под охраной одного всадника и одного пехотинца Карахана.

Мы расположились в Гранд-отеле, и Бойер тут же позвонил в Гофбург, некогда бывший резиденцией Франца-Иосифа, а ныне ставший штаб-квартирой Карахана.

– Скорей берите шляпу и собирайтесь в путь, – крикнул он мне, вешая трубку. – В Гофбурге происходит нечто, чего мы не должны прозевать.

Мы поспешили вниз и, когда заняли места в автомобиле, Бойер объяснил мне, что австрийское правительство во главе с монсиньором Игнатием Зейпелем и президентом Гайнишом арестовано и доставлено в Гофбург.

В числе арестованных находился и доктор Думба, бывший австро-венгерский посол в Вашингтоне.

– Карахан убьет их всех, – еказал Бойер.

У меня перехватило дыхание. Троих из числа обреченных Караханом на смерть я знал лично. Пять лет тому назад я опубликовал интервью с ними. Эти люди повсеместно пользовались симпатиями, и только благодаря их неусыпным стараниям Австрия снова приобрела некоторую устойчивость.

– Но почему? – вырвалось у меня, когда мы проехали под сводами ворот в Гофбург. – Ведь эти люди не борцы, они ничем не провинились перед Караханом. Австрия не оказала вам сопротивления. Население ведет себя очень лояльно, и в стране царит покой. Это – бессмысленноѳ убийство.

– Все то, что вы говорите, соответствует истине, за исключением одного, – ответил Бойер. – Карахан ничего бессмысленного не делает. Эти казни являются частицей общей политики террора. А террор – необходимое явление во время войны. Примерно, то же самое немцы проделали в Бельгии, но они считали необходимым всячески отрицать это. Англичане, примерно, так же действовали в Египте и в Индии. Французы применяли подобные меры в Африке и так же считали необходимым отрицать их. А разве вы, американцы, на Филиппинах и на Гаити действовали иначе? Политика Карахана состоит в том, чтобы лишить жизни несколько десятков реакционных главарей страны, и эта политика гораздо мягче и менее жестока, чем если бы он вздумал для достижения той же цели лишить жизни несколько сот ничтожеств из числа рядового населения.