Флойд Гиббонс - Красный Наполеон

– И одновременно город, в котором водится лучшее пиво в мире, – подхватил Спид. – Под пивоварней находится подземное озеро пива, а крыша на доме бургомистра выложена окороками. Вот где нам следовало бы разбить свое бюро.

6-го февраля, после долгих мытарств, Уайт Додж прибыл в Вену и сообщил нам о наступлении советских войск, миновавших Трансильванию, на Белград.

– Я ожидал, что сербы будут защищать свою столицу, – продолжал Додж, – но после того, как красный Наполеон уничтожил три четверти их армии под Прессбургом, им ничего другого не осталось, как без боя очистить город. Королева Мария вместе с маленьким Михаилом бежала в Белград к супруге Александра, и обе королевских семьи вылетели из Белграда на аэроплане. Я полагаю, что в настоящее время они находятся у короля Зогу в Албании. О местонахождении Кароля ничего не известно, и я полагаю, что и он направился туда же. Югославия целиком во власти красных – бои там закончены. Распри между сербами, кроатами и словенами привели к тому, что красным удалось без особых усилий занять всю страну. Все эти народы мечтают об автономии, и советское командование обещало им ее. Примерно таково же положение в Греции с македонцами. Болгария пытается сохранить нейтралитет, но это явно безнадежная попытка. Король Борис покинул страну.

– А что с Венгрией?

– Она в руках красных, – ответил Додж. – И венгров винить в этом не приходится. Версальский договор разоружил их, и теперь, когда они очутились в окружении победоносных красных войск, они не смогли оказать сопротивления. В Будапеште снова у власти красные, как во времена Бела-Куна. Адмирал Хорти бежал. По пути на Прессбург Карахан не встретил сопротивления. Не следует упускать из виду, что мадьяры в прошлом азиаты, и теперь многие сочли нужным уверять, что состоят в кровном родстве с полчищами Карахана.

Каждый новый день приносил множество сообщений – пороховой погреб Европы взлетел на воздух. Мои сообщения в Америку порой достигали двух тысяч слов. Все происходившее в центральной Европе нагнало на западные страны и Америку ужас.

В то время, как на итальянском фронте шла подготовка к решающему сражению, центр военных действий передвинулся на север.

Я поручил Марго руководство нашим бюро в Вене и вылетел с Биннеем в Берлин. Со времени вторжения в Силезию Германия дважды, хоть и не особенно решительно, протестовала против нарушения ее нейтралитета.

Лондонская и парижская пресса откровенно сообщала, что между германским правительством и Караханом существует тайный договор, предусматривающий пропуск красных армий через Германию.

Берлинская пресса категорически запротестовала против этого обвинения и переложила всю ответственность за происходящее на Францию и Англию, лишивших по Версальскому договору Германию какой бы то ни было возможности сопротивляться.

В полночь мы снизились на Темпельгофском аэродроме, и я поехал по пустынным улицам в отель „Адлон“, в котором помещалось бюро „Чикаго Трибюн“.

Загрид Шульц, наш корреспондент, владевший множеством иностранных языков, находился в этот поздний час у себя в бюро.

– Я рад вашему приезду, – сказал он. – Право, пора, чтобы Чикаго сменила меня. В течение последней недели мне приходилось работать по двадцать часов в сутки. Мы накануне путча – все данные указывают на это.

– Я доверяю вам, Зигрид. Кто мог бы быть лучше вас осведомлен обо всем этом? Ведь вы предсказали все восстания, разыгравшиеся в Германии после свержения кайзера.

– Но это восстание превзойдет все прежние, – заметил Зигрид. – Наши красные сильнее сейчас, чем когда-либо, тогда как правые организации сильно ослаблены. После разгрома Штальгельма в восточной Пруссии коммунисты – единственная организованная сила, и поговаривают, что они сумели проникнуть даже в рейхсвер и ряды полиции. Затем у нас царит очень большая неприязнь к бывшим союзникам. Страна претерпела многое и совершенно безоружна. За все это ответственность возлагается на Версальский договор. И все, что может освободить Германию от версальского преступления, – так называют здесь этот мир, – будет встречено с распростертыми объятиями.

– Но разве Германия уже забыла об ужасах французской оккупации и расквартированных на Рейне неграх? – спросил я. – Разве Германия не знает, что войска Карахана сформированы главным образом из азиатов, впервые празднующих победу над белой расой? Неужели ваши мужчины не понимают, что означают для этих полчищ белые женщины?

– О да, – ответил он. – Германии суждено было испытать много тяжелого, и поэтому она предпочитает видеть войска Карахана в качестве союзников по оружию, чем в качестве врага-победителя.

В соответствии с предсказаниями Шульца на следующий день в Берлине произошел государственный переворот. Тысячи демонстрантов, в большинстве своем члены германской коммунистической партии, вышли на Унтер-ден-Линден и миновали Бранденбургские ворота.

Правительственные войска, занимавшие улицы, не оказывали им сопротивления.

Без пролития капли крови столица Германии перешла на сторону Карахана и попала в руки коммунистов.

В Гамбурге, Бремене и Штеттине состоялись демонстрации в честь Карахана – портрет желтого завоевателя несли впереди процессии вышедших на улицы с красными флагами.

К вечеру правительство Германии вышло в отставку, и было объявлено о диктатуре пролетариата, возглавляемого агентом третьего интернационала Эрихом Шульценбергером.

Это изменение политического строя Германии, происшедшее 10 февраля 1933 года, явилось немаловажным событием для всей остальной Европы.

В восточной Пруссии, Саксонии и Баварии образовались большие отряды рейхсвера, примкнувшие к наступлению Карахана и направившиеся вместе с его войсками на запад.

Бннней и я вылетели обратно в Вену. Несмотря на то, что мы прибыли на рассвете, мы застали в Гранд-отеле ожидавшую нашего прибытия Марго. Лицо ее было серьезно:

– В Вену прибыла жена Карахана, – объявила она нам. – Я хотела сообщить вам об этом до прихода Бойера. Карахан запретил ей выезжать из Москвы. Я предполагаю, что ему уже известно об ее отъезде, но вряд ли он осведомлен о том, что она прибыла в Вену.

– Где она? – спросил я.

– Она в моей спальне, – ответила. Марго. – Она прибыла в ночь после вашего отъезда в Берлин и осведомилась о вас. Я представилась ей в качестве вашей секретарши и сказала, что вы вылетели в Германию. Она объяснила мне всю тяжесть своего положения и сказала, что хочет подождать вашего возвращения в Вену. Удалить ее отсюда я не решилась. Надеюсь, я ничего скверного не натворила.

Приезд Лин создавал ряд затруднений, которые могли повлечь за собой непредвиденные последствия. Для меня Лин была белой женщиной, американкой, ринувшейся в самый центр ужасов войны и попавшей между жерновами военной машины. Ее муж возглавлял эту бойню и одновременно являлся отцом ее детей.