Виктор Тюрин - 1918 год: Расстрелянное лето [litres]

– В чем дело, Петр?! – окликнул он водителя.

Спрыгнув с подножки, я быстро подошел к нему.

– Добрый вечер, Андрей Евгеньевич.

– Вы кто?!

– Какая разница. Мне поручено передать: вас ждут на другом берегу Волги. Идемте в машину.

Бывший генерал только горько усмехнулся:

– Вот даже как. Не ожидал, что мои бывшие товарищи так низко падут. Сейчас они пошли на похищение человека, а что будет дальше?

Водителя я быстро привел в чувство, а еще через сорок минут мы с генералом стояли на берегу, в условленном месте.

Тревогу подняли только рано утром следующего дня, когда обнаружилось, что автомобиль не вернулся в гараж. Двумя часами позднее прочесывающие город патрули нашли на берегу Волги пропавшую машину вместе с трупами адъютанта и шофера. Тело военного руководителя Северо-Кавказского военного округа искали весь день, но так и не нашли, после чего чекисты сделали вывод, который напрашивался сам собой: военный руководитель, бывший генерал, совершил предательство, сбежав к добровольцам. Два последующих дня ушли на расспросы и допросы, после чего начались аресты военных специалистов из бывших офицеров, которые в той или иной степени имели дела со Снесаревым. Красное командование, оставшись без штаба, сначала просто растерялось, потом принялось лихорадочно менять, насколько это возможно, линию обороны, тем самым внося еще больше паники и сумятицы среди бойцов и командиров.

Мне не было известно, что спасение Нади из рук чекистов станет одной из множества вех, меняющих историю России в этом мире. Через неделю после моего отъезда она приведет в действие механизм взрывного устройства, спрятанного в зале гостиницы, где в это время будет проходить совещание командиров отрядов, оборонявших город. Туда ее проведет один из офицеров белого подполья, который будет там присутствовать под видом одного из двух секретарей, ведущих протоколы совещания. К сожалению, бомба сработала не с замедлением, через двадцать минут, а почти сразу, так что своей смертью девушка дала сигнал к началу штурма.

До взрыва, за две первые декады июля казаки атамана Краснова вместе с добровольцами генерала Деникина, отбросив красные части на сто пятьдесят верст, вышли к Волге с трех направлений. Сначала было перерезано сообщение с Москвой, потом были захвачены пригороды Царицына Сарепта и Ерзовка. Время нападения на Царицын было выбрано верно. Бойцы и командиры красных частей нуждались хотя бы в небольшой передышке. Подкреплений не было, так как резервы большевистских фронтов были полностью исчерпаны.

Два дня дали казачьим и офицерским полкам на отдых, пока шел обстрел красных позиций, а на третьи сутки взрыв, раздавшийся в центре города, дал сигнал к всеобщему штурму. Загремела артиллерия, застучали пулеметы, захлестали винтовочные выстрелы. Добровольцы и казаки бросились на штурм города. Несмотря на ожесточенное сопротивление, так как большевики прекрасно понимали, что отступать некуда, оборона города была сломлена в течение нескольких часов на нескольких направлениях. Начало панике и безудержному бегству дал отряд анархистов, тем самым подав пример для отрядов красных партизан, живших своей жизнью и не желавших подчиняться общей армейской дисциплине. Потеряв во время взрыва большую часть своих командиров, вольница, несмотря на призывы комиссаров и командиров стоять до конца, стала бросать свои участки обороны и разбегаться. Они бросали пушки и оружие, срывали красные ленты и банты и бежали к Волге, где у пристани стояли пароходы и баржи. В окруженном городе это оставался единственный способ спасти свои жизни, так как уходить в степь, в пешем строю, из-за казачьих полков было полной бессмыслицей. Как только наметились прорехи в обороне, командование Добровольческой армии бросило в наступление свой резерв – наиболее крепкие, сильные духом, офицерские части, – заставив отступать рабочие батальоны и солдатские полки под командованием Ворошилова, которые из последних сил держали оборону.

К концу дня единый фронт красных окончательно распался, и теперь каждый партизанский отряд сражался сам за себя, усеивая трупами своих бойцов путь отступления. Когда в город ворвались казаки, даже самые фанатичные большевики прекратили сопротивляться и бежали, пытаясь вырваться из города. В это время один за другим стали отходить от причала пароходы, баржи и лодки, битком набитые беглецами. Сотни защитников города, не найдя места на пароходах, метались по пристани, с отчаянием и страхом глядя на город, где среди домов уже были видны скачущие казаки. Многие из оставшихся красных бойцов, отчаявшись, хватали обломки досок и бросались в воду, чтобы спастись. Попытку организованно вырваться из города предприняли несколько наиболее сплоченных и дисциплинированных отрядов, но нарвавшись на плотный огонь превосходящего их силами врага, начинали отступать, нарушая боевой порядок. И сразу позади них раздавались дикие крики. На них во весь опор неслись казаки с пиками и шашками; с ходу сминая ряды отступающих лошадьми, кололи, рубили мечущихся в панике красных бойцов.

Ближе к вечеру город был полностью захвачен, но даже наступившая темнота не принесла долгожданную тишину и спокойствие жителям города после целого дня грохота, стрельбы и взрывов, так как всю ночь продолжались попытки остатков красных частей вырваться из города.

Три последующих дня в городе проходили облавы и обыски, шел подсчет трофеев, оружия и боеприпасов. В докладе главнокомандующему о трофеях были представлены следующие цифры: девять бронепоездов, двадцать броневиков, сто сорок два орудия и триста пятьдесят пулеметов, не говоря о десятках тысяч винтовок, множестве снарядов, гранат и патронов. Это не считая складов, где хранилось обмундирование, продовольствие, фураж. Ничего из этого большевики не сумели уничтожить, настолько быстро был захвачен город. Кроме военных припасов на железнодорожных путях были обнаружены девять неотправленных эшелонов с хлебом и большое количество паровозов. Богатые трофеи, а главное, победа, высоко поднявшая боевой дух солдат и офицеров, давали надежду, что армия новой России стоит на пути новых побед.

Намного позже мне стало известно, что Сталин сумел сбежать из Царицына на одном из пароходов, а Ворошилов был зарублен казаками, командуя остатками рабочего батальона, во время прорыва из города.

Когда я пришел на следующий день к почтово-телеграфной конторе, то увидел стоящего возле торговки с семечками хорунжего. Он как раз в этот момент оглянулся, а как только увидел меня, несколько раз энергично махнул рукой, подзывая. Только я подошел, как он забрал у торговки кулек и предложил мне: