Сергей Протасов - Цусимские хроники: Мы пришли. Новые земли. Чужие берега [сборник litres]

Первый японский залп лег с перелетом, так же как и два других, но постепенно они пристрелялись, и тяжелые фугасы стали ложиться примерно на позициях брошенной японской шестидюймовой батареи и на холме, на самом мысу, где располагалась уже новая наша батарея скорострельных шестидюймовок. Причем было ясно, что бьют по площадям. Из-за молчания наших укреплений их точного места из пролива разглядеть не могли. Так что это было не опасно.

По мере продвижения японского отряда к югу, такому же неэффективному и непродолжительному обстрелу одним только главным калибром подвергся мыс Гоосаки и торчавший на мели недалеко от него «Мономах», после чего канонада прекратилась. Броненосцы даже не успели выйти из Цусима-зунда. Батареи не отвечали. Потерь в людях и повреждений ни укрепления, ни подбитый крейсер не имели.

Обстреляв форты, японцы, не сбавляя хода, проследовали далее, вновь начав отдаляться от побережья и идя ломаным зигзагом. За ними все время следили с сигнальных постов, передавая информацию в Озаки, где под парами стояла эскадра.

Не выказывая более агрессивных намерений, они обогнули по широкой дуге мыс Коозаки и скрылись из вида в восточном направлении. За время обстрела с береговых сигнальных постов кроме броненосных крейсеров удалось разглядеть так же характерные однотрубные силуэты «Нанива» и «Такачихо», проскочившие западнее. Атаковать они даже не пытались, занимаясь, вероятно, исключительно обеспечением безопасности судов, шедших проливом еще дальше к западу и вообще почти не различимых в клубах дыма из многочисленных труб.

Численность миноносцев и истребителей, также державшихся поблизости и обеспечивавших охрану, точно установить не удалось. Они временами скрывались из вида и постоянно резко маневрировали, совершенно не соблюдая никакого строя и часто прорезая колонны больших кораблей во всех направлениях.

Следом за крейсерами и миноносцами мимо Цусимы, огибая острова с севера и юга, до самого заката тянулись пароходы всех размеров: от небольших каботажников до вполне приличных транспортов. Никакой явной охраны, кроме одного или двух отрядов истребителей, маневрировавших напротив Цусима-зунда, у них уже не имелось.

Из-за низкой степени боеготовности первого боевого отряда Тихоокеанского флота атаковать даже эти неохраняемые суда не стали. К тому же складывалось впечатление, что нас выманивают на мины или под торпеды занявших позиции у выхода подводных лодок. По крайней мере, по словам наших подводников, они так и сделали бы.

На всякий случай, на их поиск выслали миноносцы с эсминцами. Но они ничего не обнаружили, хотя нервы японским сородичам, судя по всему, потрепали. Те сбились в отряды и курсировали в отдалении, постоянно пуская сигнальные ракеты.

А мимо по одному и группами, большие и совсем маленькие, нескончаемым потоком шли пароходы, а к вечеру потянулись и парусные суда. Все они шли от корейских берегов. Назад никто не возвращался. Видимость заметно улучшилась и позволяла с прибрежных возвышенностей через хорошую оптику биноклей и зрительных труб следить за неожиданным и странным большим исходом японцев из Южной Кореи. К ночи движение прекратилось.

Пролив Симоносеки

Маневрирование легких сил в бою у пролива Кии

Маневрирование главных сил в бою у пролива Кии

Специально приспособленные для погрузки угля прочные мешки, сшитые из двойной парусины и обшитые по краям тросами. Твердые, кубической формы. Стояли в трюме словно корзины, что позволяло насыпать в них уголь сразу трем грузчикам. Каждый мешок вмещал до семнадцати пудов угля (272 кг).

«Угольным помешательством» назвали на эскадре стремление Рожественского максимально загрузить корабли углем. Так, при бункеровке в Танжере углем завалили бани команды, коридоры, часть котельных отделений и жилых палуб. Условия жизни при этом становились просто адскими, учитывая тропическую жару, неизбежную грязь и проникающую всюду угольную пыль.

Таким образом были доработаны установки однотипного броненосца «Слава» в ходе его службы.

В 1915 году эти работы провели на броненосце «Слава» силами экипажа и судовыми средствами.

В ходе службы броненосца «Слава» средняя батарея была все же ликвидирована, а ее орудийные порты заделаны броней.

До 1887 года на вооружении состояли так называемые «тяжелые» снаряды, имевшие большую массу при том же калибре. Применение «легких» снарядов теоретически должно было обеспечить более настильную траекторию на считавшихся тогда вероятными дистанциях боя до 25 кабельтовых и соответственно большую точность стрельбы. Фактически выигрыш в точности был небольшим, а бронепробиваемость на расстояниях свыше двух миль быстро падала.

Со второй тихоокеанской эскадрой должен был идти крейсер-аэростатоносец «Русь», перестроенный из германского парохода «Лахн». На эти работы граф С. А. Строганов пожертвовал полтора миллиона рублей золотом. На «Русь» установили все самое современное оборудование. Он должен был нести вооружение из четырех змейковых аэростатов системы Персиваль, одного сферического шара для свободных полетов, четыре сигнальных аэростата для радиоантенн и комплект воздушных змеев для подъема наблюдателя. Водород вырабатывали три установки электролиза. Но главным был ангар, где хранились уже готовые к запуску аэростаты. Ремонтировали и перестраивали крейсер в Дании под руководством Инсена. Но когда, уже в Либаве, устанавливали вооружение, выяснилось, что котлы и машины даже не чистили, хотя по бумагам значилось, что они отремонтированы. В результате крейсер не смог отправиться с Рожественским. Его спешно отремонтировали и подготовили к выходу с Небогатовым, но почти сразу потекли холодильники, а в фундаментах главных машин появились трещины. Крейсер так и остался на Балтике, а после войны пошел на слом.

В январе 1905 года на вооружение русского флота был принят 75-миллиметровый шрапнельный снаряд, начиненный 184 стальными пулями диаметром 12,7 мм. Дистанционный взрыватель (трубка) обеспечивал задержку до 22 с, что давало максимальную дальность в пределах 6,4 км.