Райса Уолкер - Осколки времени [litres]

Это не совсем то, что сказал Тейт, но, судя по тому, что мне рассказывали разные люди о Кэмпбелле, ясно, что он был одержим ХРОНОСом. А он, похоже, из тех, кого можно разболтать с помощью небольшой лести.

Однако выражение лица Кэмпбелла говорит о том, что это было неверное предположение с моей стороны. Он молчит с минуту, наблюдая за мной поверх края своего бокала достаточно долго, чтобы я почувствовала себя неловко.

– Ты лжешь, что оставишь ключ, – говорит он. – Сомневаюсь, что ты сможешь это исправить. В любом случае ты не рискнешь оставить ключ, чтобы защитить меня. Но ты говоришь правду о том, что хочешь уничтожить Сола, так что я готов рискнуть. Не существовать лучше, чем жить как призрак. – Он выплескивает за себя остатки зеленого напитка и наклоняется вперед, ставя стакан на кофейный столик между нами. – Конечно, не имеет значения, доверяю ли я тебе, поскольку я не знаю, что они сделали с ключом.

Тэйт пинает ножку кофейного столика. Она отходит от конструкции, и стекло с грохотом падает на пол. Я ожидаю, что оно разобьется. Вместо этого оно подпрыгивает, а затем перекатывается на несколько сантиметров, пока не натыкается на кровать пса. Кир лениво облизывает его и вскоре просто игнорирует.

Это представление меня поражает. Я не знаю, то ли я слишком сильно раскрыла глаза, то ли слишком сильно моргнула, но моя левая контактная линза выскакивает. Я оглядываюсь, стараясь не привлекать к себе внимания. Но не могу найти ее.

Кэмпбелл только смеется над Тейтом:

– О, вот и характер викинга. Сядь и дай мне закончить. Я не знаю, что они сделали с ключом, который дал мне Сол, но я знаю Сола Рэнда. Он безумец, извращенец и упертый донельзя. Он любил лишь одного человека, доверял лишь одному человеку за всю свою жизнь, и этот человек – Сол Рэнд. Видишь, как он старался дать мне понять, что победил. Сколько жизней он погубил, чтобы донести эту мысль до всех. Если он устроил все это со своего насеста в двадцать первом веке, то я могу вам обещать, что он позаботился о том, чтобы кто-нибудь из его слуг-киристов нашел эти ключи.

– Да, – говорю я, стараясь говорить спокойно и оглядываясь в поисках линзы. – Но кто именно?

– Как я и сказал. Он доверяет только одному человеку – Солу Рэнду. У него не было реальной копии в этой временной линии, поэтому я думаю, что он выбрал ту имитацию, которая живет здесь, в будущем. Я дважды говорил с этим человеком. Он скучный, безвкусный, и его всю жизнь тщательно баловали. Хотите, чтобы я договорился о встрече?

Тейт бросает на Кэмпбелла странный взгляд.

– Ей нужно достать ключи до 20 сентября… это в прошлом. Какая польза от встречи в настоящем?

Кэмпбелл вздыхает.

– Не будь таким тупым, Поулсен. Встреча с псевдо-Солом здесь и сейчас – встреча, которую она будет помнить, а он – нет, дает ей преимущество.

– Возможно. Но система уже распознала ее как Рэнд. По ее ДНК. И он узнает ее.

– Очень надеюсь, что так и будет, – говорит Кэмпбелл. – Это будет ее самым большим преимуществом, если она все сделает правильно. Однако нужно сменить этот наряд, если ты хочешь сойти за киристскую Мадонну. Изготовь себе на моем принтере одно из тех белых уродливых платьев, которые ты носишь для их пропаганды.

Кэмпбелл наклоняет голову вправо, и я вижу в его глазах отблеск чего-то, что мне совсем не нравится, чего-то злобного.

– Ты ведь помнишь, как пользоваться принтером, Пруденс?

– Прошло уже… много времени, – я медленно поднимаюсь с дивана, в последний раз осматривая пространство вокруг себя в поисках линзы. Безуспешно. – Уверена, что вспомню.

– Тогда я покажу тебе, где он находится. – Он провожает меня до двери и говорит вполголоса: – Наверное, тебе понадобится вторая линза, пока Поулсен не успел рассмотреть тебя поближе. А пока ты создаешь здесь новый наряд, придумай-ка и новую историю о том, кто ты и почему ты здесь. Потому что ты не Пруденс Рэнд.

Шарлейн вздрагивает, когда я возвращаюсь в гостиничный номер. И из-за этого вздрагиваю и я, потому что она поднимает винтовку, которую только что чистила, и приставляет ее к плечу. Она выглядит в тысячу раз опаснее пистолета, которым я пользовалась, и к тому же в ее руках она выглядит совершенно неправильно. Мне потребовалось три недели, чтобы убедить Шарлейн вернуться к карате в моей прежней временной линии. Однажды она запаниковала, когда мы катались на велосипеде, потому что случайно раздавила ящерицу. И вот она ведет себя так, словно только что выпустилась из учебного лагеря.

Может быть, так оно и есть. Она сказала, что они готовились к этому очень долго. Я просто не знала, что подготовка включает в себя продвинутое обучение стрельбе.

Если чинят винтовку, значит, она не заряжена, напоминаю я себе, пытаясь вернуть сердцебиение в нормальное русло.

Она опускает оружие и с громким свистом выдыхает воздух.

– Ты не могла нас хотя бы предупредить?

– На ключах нет системы раннего предупреждения. Тебе придется к этому привыкнуть.

– Наверное, ты могла бы выбрать конкретное время? – предлагает Трей, отрываясь от своего телефона. – Тогда мы бы знали, когда ты вернешься.

Но теперь, когда я присмотрелась, он держит в руках мой телефон. Это довольно странно.

– Ладно, – говорю я Шарлейн. – Следующее прибытие ровно в пять тридцать. Сойдет?

– Конечно. – Шарлейн одаривает меня извиняющейся улыбкой. – И извини за ружье. Я просто нервничаю. Из-за всего этого.

У нее есть все основания нервничать. Я перевожу взгляд с Шарлейн на Трея, и меня захлестывает волна вины. Они здесь из-за меня. Да, они все равно были бы в опасности из-за Отбора, если бы я даже никогда не знала их, никогда не переплетала их пути в любой временной линии. Но на передовой их бы не было. Они бы жили нормальной жизнью, пребывая в блаженном неведении относительно всего этого безумия. Я не могу не чувствовать, что так было бы лучше. Добрее.

– Что-то пошло не так? – спрашивает Трей.

– Типа того. Шарлейн, ты не могла бы привести сюда Тилсона и остальных, пока я не начала?

Шарлейн быстро кивает мне и вскакивает, чтобы позвать их.

Трей смотрит на мой костюм, и на его лице появляется веселая усмешка.

– Это то, что носят женщины в 2308 году? Не жалуюсь, но…

– Может быть, это то, что они носили, когда Пру была там, но женская мода теперь приняла довольно консервативный оборот. – Я бросаю взгляд на оружие, лежащее на кровати. – А почему Шарлейн с тяжелой артиллерией?

– Бен говорит, что она действительно хороший стрелок, особенно на дальние расстояния. И хотя мне неприятно это говорить, это оружие скоро может пригодиться. У нас… у меня есть зацепка по местонахождению твоей мамы и Кэтрин.