Иван Ланков - Охотники за туманом

Николай почувствовал, что заливается краской.

— Но ведь там мы же так и планировали изначально. Чтобы спасти людей, — Николай голосом выделил это слово – мы рискнули самым ненужным, порченым кристаллом. Сделать хоть что-то когда не можем ничего. И камень-то взяли неровный, подгорелый, с прожилками…

— Неровный? — продолжал бушевать боярин. — Подгорелый? А теперь и вовсе беглый!

— Виноват! Непременно добудем новый!

— Добудет он! А этот-то теперь где искать? Ты пойми, Коленька. То, что одушевленный погиб в бою – так бывает. Неизбежная на войне случайность. Да, потратили на кобылу Пашеньки камень, а она возьми и сдохни. Обидно, досадно, но ведь не от нашего с тобой недосмотра она пала, а от вражеской пули. Так бывает. А вот так чтобы просто потерялся, чтобы взял и ушел… Неровный, с прожилками, а поди ж ты – сообразил, не растерялся и сам решение принял! И потеряли мы его – по глупости, нерасторопности и недогляду. Понимаешь ли?

Николай промолчал.

Боярин резко повернулся к стоящему навытяжку стрельцу.

— А еще что он вам приказывал?

Картонка таким же бесцветным голосом ответил:

— Сделать утреннюю гимнастику. Почистить и просушить одежду. Разрядить и вычистить пищали. Показал как просушивать намокшие фитили и порох. Показал как приготовить еду. Приказал завтракать.

— Вот видишь? — обернулся Андрей Тимофеевич к Николаю. — Какой человек был! И вот где его сейчас искать прикажешь, а? А еще скажи-ка мне, Коленька, почему вы утреннюю гимнастику не делаете? Вы тут мастера-охотники или на воды отдыхать приехали? Чтобы с завтрашнего дня каждый – слышите? — каждый начинал свой день с гимнастических упражнений. Понятно ли?

Николай опустил голову. Смысл что-то говорить? Боярин изволит гневаться. Причем на ровном месте. Честно говоря, Николай совсем не ожидал от него такой вспышки ярости. Это что, жадность? Или решил, что хватит панибратских посиделок без чинов у камина и уже пора выстраивать иерархию? А вот еще интересно, с другими охотниками боярин договор заключал? Тут скоро новая неделя начнется. И снова будет ритуал заключения договора. Как-то его Андрей Тимофеевич проведет? Вряд ли так же как сейчас распекать станет. Будет опять любезничать за накрытым столом, небось.

Николай посмотрел на юг. Потом снова на боярина.

Тот, видимо, что-то уловил в глазах Николая. Но оборотов сбавлять не стал. Напротив, быстрым движением приблизился вплотную, схватил тонкими сильными пальцами за отворот камзола притянул к себе и зашипел:

— В нашего Пашеньку вчера стреляли, если ты забыл. Трое конных. Убили лошадь, а могли и его самого убить. Насмерть убить, Коленька. Без всяких разговоров. А ты тут в обидки играешь да бровки морщишь. И глазками своими на сторону косишь – уйду, мол, к другому боярину! Прям ждут тебя там, никак не дождутся, такого красивого, в вольницу казацкую играющего!

Глаза боярина на какой-то миг почернели. Николая по коже пробрал мороз. Еще мгновенье Андрей Тимофеевич вглядывался снизу вверх в лицо охотнику, после чего легонько оттолкнул его от себя.

— Понимаешь ли, в чем наша с тобой ошибка, мой первый помощник? — в глазах сухого лица боярина плясали бесы.

Николай выпрямился, и, после небольшой паузы ответил:

— То, что я побоялся отправиться сюда, на заставу вчера, в ночи.

Боярин в гневе затопал ногами.

— Нет! Да нет же! Вот ты, вспомни, как появился. Глянул на острог – все ли тебе понятно стало? Кто ты, да где ты? А? Нет, непонятно. Так и шарахался с мешком на плече, пока я тебя не нашел. Нина твоя, медведь этот кудрявый, Михайла, проныра твой, Пахом – все они как слепые кутята по округе мотались. И я не подумал, и ты не подсказал. Ну? Теперь смекаешь?

— Не могу знать!

— Флаги! Где флаги, Коля? Флаг, герб, знак какой-нибудь али символ? А? Вот смотри. Появился человек среди ночи. И что видит? Болванов бессмысленных, одетых как военные. Некое подобие военных же укреплений. Что подумает человек? Что тут неспокойно. Так ведь? А потом видит, что большой оружный отряд приближается. Чей отряд? Чья застава? Чьи военные?

Николаю досадливо крякнул. А ведь и правда. Раньше, в той жизни, демонстрация флага была первейшей задачей его эскадрона. Там, в бескрайней степи, любой встреченный кочевник по одному только внешнему виду издалека мог определить – вот едет разъезд русской армии. Не ойраты, калмыки, каракалпаки или казаки, а кадровая Его Императорского Величества армия. И сразу всем ясно, кто они и чего от них можно ожидать. Само наличие флага и узнаваемой формы уберегло эскадрон Николая от многих ненужных перестрелок. Да и при встрече с явными врагами противник тоже начинал готовиться к бою загодя, сразу демонстрируя свои намерения. Потому как все видно, все понятно, к чему идти на лишний риск и проводить доразведку? Только вот…

— А кто мы, Андрей Тимофеевич? Разве здесь над нами есть царь? Чьим именем мы будем заявлять право на землю?

— А ты вспомни, что Михайла сказывал. Разве они, когда остроги ставили на Камчатке или на Амур-реке разве ж рассусоливали, есть ли там над ними царь? Да и где он, царь-то? Разве хоть раз царь русский бывал на тех землях? Только вот и камчадал, и якут, и нанаец и маньчжур знали – кто такой Михайла, кого он представляет и кто за ним стоит. А этот, что наших картонок обогрел и накормил – что он узнать про нас мог? Только то, что мы можем болванов несмышленных в ночи бросить.

Николай почувствовал, что краснеет.

— Я думал, что они солдаты, Андрей Тимофеевич.

— Обученные ли? Справные ли солдаты, Коленька? Убедился ли ты в их выучке? Провел ли инструктаж? Вот тебе урок. Лучше повторить десять раз тебе очевидное, чем потом вот такое. Понятно ли?

— Понятно, — уверенно ответил Николай.

— А раз так – то займись делом. Ступай на ту сторону, мой первый помощник. Осмотрись кто живет и чьи там земли. Подумай, прими решение. А потом с этим решением вернись сюда и расскажи, как нам их побеждать, — твердо произнес боярин. Потом вздохнул и продолжил уже спокойным тоном: – Они уже готовы воевать. И полны решимости отправить нас в черное нигде. А ты тут легкомысленно так – ничего страшного, порченный кристалл! Авось!

Андрей Тимофеевич досадливо махнул рукой и пошел в сторону навесов.

Николай шумно выдохнул, размял затекшую от напряжения шею и направился к коновязи. Да уж. Прав боярин – вольницу-то надо прикручивать. Закончилось мирное житье-бытье. Хотя полтора месяца спокойной жизни – не так уж и мало. Ну да ладно, в сторону пустые переживания. Надо ехать.

Пахом, стоявший все это время рядом подошел к замершему истуканом стрельцу.

— Привет! Помнишь меня?

Картонка повернул голову и ровным голосом ответил:

— Ты на службе у хозяина. У тебя есть имя. Тебя зовут Пахом Евграфович.