Александр Афанасьев - Временно живые. Продолжение романа «Период распада»

Но были и такие, которые отстреливались. Их в плен не брали.

Бывший капитан британской армии Мелвин О’Флагерти, оскальзываясь на ступеньках, поднялся на второй этаж здания, в спальный корпус – уже ранили двух лидеров и теперь лидером, бойцом идущим первым – был он. Надо было бы использовать полицейский щит, со щитом было бы намного проще – но щита у них не было. Приходилось импровизировать, действуя как при штурме захваченного врагом здания.

Кто-то хлопнул его по плечу, он не видел кто, да и разницы не было – на месте, прикрываю. Капитан пошел вперед, держа коридор на прицеле.

Коридор. Довольно длинный, хреново освещенный, тел не видно, на стенах следы от пуль, многие стекла разбиты. Некоторые двери открыты, некоторые нет.

Его снова хлопнули по плечу.

Зачистить коридор было по силам стандартному патрулю САС, четверке. Один прикрывает штурмовую пару с одного конца коридора, второй – со второго. Штурмовики – вышибают двери, врываются в комнаты и чистят их, при необходимости к ним присоединяется один из бойцов группы прикрытия. Вот такой метод работы… при наличии достаточного количество времени можно зачистить целое здание…

Первая комната – дверь настежь, стекла выбиты, комната пуста. Живых людей нет, мертвые есть – распластался на полу. В углу что-то горит, какие-то документы.

Капитан выстрелил в лежащее на полу тело, на всякий случай и двинулся дальше…

Вторая комната – тоже никого, но стекла выбиты, следы от пуль. Лежки… какие-то топчаны, тюки с чем-то. Разбираться с этим некогда – главное, что муджиков – нет.

Третья комната. Они не успели подойти к ней – распахнулась дверь дальше по коридору.

– У меня заложник! У меня заложник и пистолет! Пропустить! Пропустить, буду стрелять!

Стрелять было нельзя – разве что по ногам, но тогда ублюдок убьет ребенка. Ребенок… они не сразу поняли даже кто это, мальчик или девочка. Ребенок был совершенно голым…

– Пропустить! Пропустить!

– Спокойно! Уходи, мы тебя не тронем.

– Назад! Назад!

В противоположном конце коридора появился человек в армейской униформе, с автоматической винтовкой. Винтовка была нацелена на террориста.

Рядом с цевьем – засветился маленький, красный огонек лазера. Удерживая винтовку одной рукой, левой стрелок показал – пять, четыре, три…

Два – один…

На счет «ноль» капитан бросился на пол, уходя с линии огня, и то же самое сделали остальные бойцы. Стрелок выстрелил…

– Чисто!

– Отличная работа! – подтвердил один из людей О’Флагерти

Стрелок – подцепил нижний край маски, потянул его наверх, превращая маску в вязаную шапочку и открывая лицо.

– Черт… Умник…

Стирлинг опустил автомат, подошел к маленькому, трясущемуся то от холода, то ли от чего еще ребенку, мальчику. О’Флагерти сделал то же самое.

– Одеяло принесите! Или еще что-нибудь!

Один из ирландцев – принес одеяло. Было не время и не место, кое-где продолжалась стрельба, и даже этот этаж был не до конца зачищен, но…

– Как тебя звать? – спросил капитан О’Флагерти

Мальчик молчал и только беззвучно трясся как в лихорадке.

…

Капитан Томас Стирлинг… точнее – капитан, сэр Томас Стирлинг, повесив автомат за спину, спустился в холл, когда в основном все было уже кончено. Выстрелы коротко трескали еще на крайнем этаже, потом глухо рвануло, и стрельба прекратилась.

Капитан достал фонарик, который подзаряжался от того, что трясешь его рукой, включил его, чтобы не палить батарейки в подствольном. Луч света пробежался по стенам.

Господи… что они тут успели сделать.

На стенах – какая-то грязь, на полу – блевотина, грязь, какой-то пепел. На всех стенах, по-английски баллончиком – Иншалла, Аллах Акбар! Смерть неверным. Какие-то листовки.

Сэр Томас подошел поближе, осветил фонариком одну из них.

То, что происходит – это кара Аллаха кяффирам за то, что притесняли, изгоняли и убивали правоверных.

Аллах наказал кяффиров огнем и серой. Все правоверные избегнут наказания Аллаха и после того, как умрет последний кяффир – наступит время, когда Исламский халифат будет простираться на всей земле и неверных не останется.

Вся земля и все имущество принадлежит правоверным. После победы имущество кяффиров будет разделено по справедливости, большую долю получат те, кто шел по пути Аллаха, не отступая.

Что касается пленного, то ваш имам или амир имеет право определить судьбу пленного – убить, или сделать рабом. Каждый кяффир должен стать рабом правоверных.

Жизнь любого кяффира разрешена.

Ученые единодушны в том, что можно убивать всех, кто воюет против нас, будь то старый, слепой, слабый, парализованный, безногий, безрукий, а также, если это женщина или ребенок, или больной. Все имущество кяффиров, кроме запретного – так же разрешено любому мусульманину.

Разрешено брать в плен и обращать в рабство женщин и детей несовершеннолетних. При необходимости разрешается добивать раненых.

Напечатано – явно в типографии, даже не на принтере. Готовились, твари…

Сэр Томас, подсвечивая себе фонариком – пошел дальше.

Везде – вонь, не просто вонь – а густой, тяжелый дух, который оседает на коже, во рту, от него невозможно быстро избавиться даже перестирав всю одежду. Такое он видел только в Садр-Сити, в Ираке.

Второй этаж. Кровь, следы от пуль, тяжелый запах дерьма и трупный запах. Те же надписи на стенах…

Навстречу кого-то несли. Капитан посторонился

– Ублюдок… – пояснил солдат, остановившись – муджика прижали, он сделал вид, что сдается, потом пояс шахида подорвал.

– Понял, что пленных лучше не брать? – спросил сэр Томас

– Да, сэр… – как то убито ответил солдат – плохо все это. Извините, сэр…

Еще бы не плохо.

Капитан – зашел в одну из комнат. Какая-то самодельная, еще теплая буржуйка, классную мебель поломали и топили ей, труба выведена в выбитое окно. Тоже – следы от пуль, прямо посреди комнаты – навзничь тело.

Труп.

Сэр Томас посветил – пацан, совсем молодой еще. В той жизни он даже брился – сейчас на щеках кучерявые заросли вместо бороды. Усы сбриты, штаны от дорогого костюма обрезаны по середину голени и подвернуты. Глаза открыты… смерть настигла его внезапно от снайперской пули.

Лет девятнадцать. Он не приехал сюда – он вырос в Великобритании, с детства пользовался всеми правами подданного Ее Величества, видел, как здесь живет общество, как устроены общественные институты, сам участвовал в этой жизни. У него было право обратиться в суд, если его права в чем-то нарушены, участвовать в выборах и быть избранным. Его не били, не угнетали. Когда то давно – так давно, что, кажется, будто миллион лет прошло, говорили, что на Востоке люди такие из-за диктатур. Много диктаторов, которые лишают людей самых элементарных человеческих прав, угнетают их, унижают, убивают – и поэтому люди с Востока такие. Стоит только дать им свободу, демократию, права человека – и они перестанут быть такими.