Егорлык - Боевой 1918 год 2

Потом, с авиаторами стали обсуждать вопросы связи и взаимодействия. В эти времена, вся связь с воздухом, сводилась к системам наземных сигналов и цветных ракет. Это если снизу. Сверху же, просто кидался вымпел с сообщением. И да — ночью они не летали. Так же, как и в ненастную погоду. Так же, как и при достаточно сильном ветре. В общем, чтобы воспользоваться своей воздушной вундервафлей, у меня должны сойтись все звезды. То есть, воздушная разведка должна обнаружить выдвижение вражеских войск (что само по себе уже удача). После этого в нужный квадрат выдвигается ганшип, который в свою очередь начинает искать колонны противника. Что, кстати, вовсе не гарантирует, что они кого-то найдут. Так как надо выйти точно в нужный квадрат, да и противник не стоит на месте. Особенно если это кавалерийские части. Ну и плюс вся эта зависимость от погоды-природы…

Короче, даже если у нас пару раз получится прищучить немцев на марше, это будет очень хорошо. Значит, уже не зря с самолетами время теряли. Сейчас у фрицев каждый солдат на счету и если получится нанести врагу достаточные в их понимании потери, то они точно откажутся идти в Крым.

Я вообще лелеял надежду, что противник сюда не сунется. Все эти дни. И когда доукомплектовывал свой батальон. И когда формировали ударные отряды из правильно распропагандированных комиссарами матросов. И когда направляли на север сборные батареи на железнодорожном ходу. И когда минировали ключевые участки этой самой ж.д. на всем протяжении, от Перекопа до Симферополя. И когда готовили к подрыву колодцы вдоль дорог. Но двенадцатого июня восемнадцатого года, надежны развеялись.

Дело происходило в штабе фронта, который разместился в Армянском Базаре. Фрунзеэ к которому перешла вся власть на полуострове, вошел в комнату, где собралось остальное командование и мрачно оглядев всех сказал:

— Мне только что сообщили — немцы начали наступление и взяли Мелитополь. Так что товарищи, началось. Давайте еще раз, прикинем наши дальнейшие действия.

Народ загомонил, но быстро взял себя в руки и пошли доклады о том, что уже сделано и чего не успели. Ору хватало, но к слову сказать, он был конструктивным. Потом, большинство отбыло к своим войскам, а мы с командующим, отошли в соседнее помещение. Там, закуривая очередную папироску, я ободряюще пихнул его в плечо:

— Не журись, Михаил Васильевич. На нас прет пятнадцатая дивизия ландвера. То есть, солдаты второй категории. Бойцы не плохие, но далеко не самые лучшие. А у нас, почти все готово к их встрече. И корабли в заливе, и минные ловушки на пути, и мотивированные матросы. Да и остальные наши придумки их сильно удивят. Так что, пусть идут.

Собеседник вздохнул:

— Эх… я даже не столько их опасаюсь, сколько волнений в тылу. Этих «мотивированных», набралось в общей сложности, около одиннадцати тысяч. При очень скудном обеспечении боеприпасами. А почти тридцать тысяч, остались там — в глубине полуострова. Что им в голову может взбрести? Ведь кто-то вообще бандитом стал, которого лишь стенка образумит. Кто-то, в сторону УНР глядит. Большинство, просто воевать не хочет.

Я криво усмехнулся:

— Ну, вот это большинство, сейчас нормальные комиссары вовсю обрабатывают. И никуда они в конечном итоге не денутся. А остальных, разъясним со временем. И бандитов, и поклонников цветов шведского флага.

Товарищ Арсений, помялся, опять вздохнул и просительно глядя, выдал:

— Слушай, Чур, может, на хер этот твой рейд, а? Может, все-таки останешься? Ведь вы реально наиболее боеспособная часть. Да и вообще… ведь только от одного твоего имени, все здешние горлопаны сразу шелковыми становятся. А этот рейд… нет я понимаю рвать коммуникации противника, но пытаться уничтожить штаб дивизии… Там ведь одной охраны будет больше трех твоих сотен. И что это вообще даст? Или ты думаешь, что у немцев это последние генералы?

Хм, собеседника можно понять. Сейчас у него вроде все есть — и люди, и техника, и общая (неоднократно проговоренная) стратегия. Но все равно, оставаться без моей поддержки ему несколько бздливо. Вот и надеется человек, в последнюю секунду, изменить уже принятые планы. Но смысла в этом не было, поэтому ответил, о чем говорилось не раз:

— Вовсе нет. Не последние. Но ты сам понимаешь — уничтожение командования, вкупе с нарушением снабжения, сразу замедлит темпы наступления. Да и новое начальство, может оценить сложившуюся обстановку по-другому и вообще отказаться от дальнейшего продвижения. А нам сейчас, каждый месяц на счету. Помнишь, что товарищ Жилин говорил насчет того, что в Германии ведется плотная работа? Ну вот. Глядишь, и они у себя своего кайзера скинут. А там уже совсем другие песни начнутся.

М-да… когда Иван мне рассказал о том, что в нашем времени немцы еще в конце сентября начали переговоры с Антантой, понимая, что положение Германии безнадежно я был несколько удивлен. Просто думал, что сначала вышибли кайзера, а потом капитулировали. Оказалось — был не прав. Пятого ноября, немецкое правительство приняло четырнадцать пунктов президента Вильсона, как основу для мирных переговоров. А одиннадцатого ноября, была подписана капитуляция. При этом еще десятого, Вильгельм сдернул в Нидерланды, откуда чуть позже и подписал отречение.

Только вот вся фишка была в том, что сейчас события могут развиваться несколько по-другому. В нашем времени (как, впрочем, и сейчас) фрицам приходилось очень туго. И существование к восемнадцатому году они вели совершенно полуголодное. Но народ, ради победы, был готов был терпеть все лишения. И подписание Брестского мира, воодушевило население рейха до невозможности. Казалось — вот оно! Еще чуть затянуть пояса и все закончится! На этой волне энтузиазма, они протянули еще восемь месяцев.

Только сейчас, все происходило совсем не так. Да, Россия практически не оказывала сопротивления, но ведь и победы никакой не было! Не было, так сказать, никаких крупных позитивных новостей. Ну наступают бравые тевтонцы на востоке и что? С других сторон Антанта как давила, так и давит. И жрать практически нечего. Поэтому Жилин предполагал, что капитуляция немцев может произойти гораздо раньше. Не осенью, а в середине, или даже в начале лета. То есть буквально полтора-два месяца и немчура сдуется. А если учесть, что кайзер заболел испанкой [26] Вильгельм 2 в 1918 году реально переболел испанкой. события могут еще и ускориться.

Именно поэтому, я Фрунзеэ говорил о месяцах. Тот лишь повздыхал, принимая мою правоту. А уже вечером, перед моих уходом к батальону (рейд намечался с утра), пожимая руку командующему фронта, решил его немного отвлечь:

— Михаил Васильевич вопрос есть. Интимный.