Егорлык - Боевой 1918 год 2

Моментально был сделан вывод, что слухи, газеты и прибывшие с батальоном комиссары, ничего не преувеличивали, рассказывая о Чуре и боевом пути подразделения. Толпа прониклась, поэтому, посыпались уточняющие вопросы. Пришлось отвечать — да, почти без потерь мы разгромили Дроздовцев. Да — малыми силами захватывали города. Да — отбили и угнали немецкий бронепоезд. Да — сшибаем с неба самолеты и противников уничтожаем не меньше, чем эскадронами (тут несколько прибрехал, но кто ж проверит?). Да — ликвидируем вражеские батареи вместе с личным составом и поездами на которых они едут. Да — в батальон добровольцев принимаем. Но! В моей части царит железная дисциплина! Та дисциплина что прописана в требованиях к бойцу Красной Армии. Именно за счет нее и получается добиваться столь ошеломляющих успехов. А из этого следует уже все остальное — и усиленный паек с повышенным денежным содержанием, и ордена с медалями от Советской власти и Всероссийская слава. В общем разорялся целый час, до тех пор, пока дежурный не позвал к телефону. Горло уже саднило, поэтому, посоветовав напоследок почаще посещать митинги, проводимые Лапиным, удалось закруглить это сборище.

На следующий день, словно рухнула стена отчуждения. Оно как-то совпало — и усилия Фрунзеэ, и работа комиссаров, и наше сольное выступление. Началось формирование флотских боевых отрядов. В моем же батальоне, мелким ситом просеивали толпы добровольцев, выбирая наиболее подходящих. Я в этом лишь краем участвовал, занимаясь решением интересной задачи, связанной с артиллерией. Ну как, артиллерией — просто почему-то никто не додумался ставить орудия на железнодорожные платформы и таскать их до нужного места паровозом. По слухам, еще во время русско-японской нечто подобное делали, только вот к этому времени забыли.

Ну а я напомнил, тем более что орудия здесь были. И артиллеристов хватало. Правда вот, командования к ним не было. Ну да ничего — даже если они просто в сторону противника несколько снарядов кинут, это снизит темп наступления. Ну а если уж вдруг попадать начнут, тут просто слов не будет. Единственно, Холмогоров, самое вкусное зарубил. То есть, когда я нацелился на 152мм корабельные орудия Канэ, старший лейтенант (оставивший костыль дома, а вместо него ходивший на протезе и с тростью) пояснил, что при выстреле, платформа, скорее всего опрокинется. Особенно если стрелять не по ходу движения, а в бок. Максимум, что можно воткнуть, это 120мм. И то — надо проводить испытания, перед этим, солидно усилив саму платформу. Но не успели мы толком заняться столь увлекательным делом, как пришло сообщение о скором прибытии самолетов. Поэтому пришлось бросать все и ехать на аэродром.

Глядя как два «Ильи Муромца» по очереди, заходят на посадку, я лишь выругался сквозь зубы. А все потому, что за передним тянулась струйка дыма и винт одного из двигателей не крутился. Удивленный Лапин, вглядываясь из-под ладони на летящих гигантов, удивленно повернулся ко мне:

— Не понял. Он там что — горит?

Сплюнув, я мрачно ответил:

— Не совсем. Но вот как сядет, так и загорится — после чего заорал, трущимся на летном поле Качинского аэродрома людям — Эй, готовьте ведра с водой! И вон ту бочку на колесах, сразу цепляйте! Воды может много понадобиться!

Но народ тут был подготовленный поэтому сам понимал, что надо делать. Пусть летуны-офицеры, вместе со своими самолетами, к этому времени практически все разбежались, но вот техников и прочей наземной обслуги, вполне хватало. Поэтому, справились быстро. А я, глядя на общую суету, мысленно погладил себя по голове. Вот как знал! Дело в том, что в Таганроге, на заводе «Руссо- Балта», собирались делать эти самые С-22. И почти собрали две штуки. Но в конце февраля этого года, на заводе случился пожар, в котором недостроенные самолеты и сгорели. При этом, не установленные еще на технику двигатели, находились на складе. Где я их и нашел. Новенькие, в заводской упаковке отечественные «РБВЗ-6», по сто пятьдесят лошадок каждый. Но, почему-то, семь штук. Куда делся восьмой, никто не знал. Даже быстрое расследование ничего не дало. Но и семь двигателей оказались словно манна небесная. Поэтому, не особо раздумывая, я их забрал с собой. И вот теперь, похоже, моя предусмотрительность пригодится.

Дождавшись, пока бравые огнеборцы ликвидируют возгорание, я подошел к самолету. Да-а… на плакате он смотрелся несколько миниатюрнее. А тут махина с размахом крыльев сравнимым с АН-24. Здоровенная лайба. Сюда не два «максимки» впихнуть можно, а побольше. С другой стороны, меня даже сомнения взяли — нужно ли? У него и так во все стороны торчали пулеметные стволы. Вот, не менее десятка! [24] Вооружение С-22 составляло до 8 пулеметов.

Угу… теперь бы еще сообразить, как всю эту красоту перетащить на один борт. Или ничего не надо перетаскивать? Просто заменить ручники (толстые стволы «Льюисов» я приметил особо) на станковые? Сколько там выйдет? Ну… четыре штуки получится. И забронировать места стрелков и пилота. Да хоть обычным котельным железом, миллиметра в два. Учитывая, что на людях еще будут панцири — хватит выше крыши. Обстрел с земли, в этом случае, скорее движки повредит, чем экипаж.

Кстати, насчет горевшего двигателя. Оказалось, что там ничего особо страшного не произошло. Перетерся бензопровод и бензин, попав на горячую головку, загорелся. Но подачу горючего тут же перекрыли, двигатель остановили, и в воздухе мы наблюдали лишь последствия произошедшего.

Ну а я вместе с прибывшими командирами экипажей полез осматривать самолеты. По мере обнюхивания, общупывания и постукивания, военлеты Данилов и Матушевский (как мне представились эти парни) давали пояснения с рекомендациями. Из этих пояснений я понял, что блиндировать борт только с одной стороны, конечно, можно, но им будет несколько неудобно вести самолет из-за нарушения центровки. Да и вообще, в этом особого смысла нет. Проще из этого же металла организовать по три стрелковых места с каждой стороны. Так же, прикрыть самих пилотов снизу и с боков. Ну и очень желательно дополнительно забронировать бензобаки.

В общем, облазив аэропланы (особо поразившись круглым автомобильным баранкам вместо штурвалов и огромным обзорным окнам) и сделав в блокноте отметки о необходимых изменениях, отправился звонить Михайловскому. Просто, именно сейчас, до меня вдруг дошла мысль, что все может оказаться не так хорошо, как задумывалось. И дело даже не в том, куда мы поставим пулеметы, а в самих пулеметчиках. Вот как бы помягче сказать… В общем, люди в этом времени об аэропланах слыхали. Некоторые их даже видели. Но летали, лишь летчики да бортстрелки. Для остальных, подняться в воздуси, было сродни немысленному. Это как для людей моего времени, в космос слетать. А теперь представим, что внутрь «Ильи» запихнем орлов Михайловского. И они сразу впадают в ступор. Кто-то начнет блевать, из-за того, что укачивает, кто-то от страха высоты впадёт в неконтролируемую панику. И что? Да в общем-то и все, потому что в таком состоянии, бойцам будет не до выполнения задачи.