Егорлык - Боевой 1918 год 2

Тут грузовик, в кабине которого довольно удобно устроился, подпрыгнул на кочке и я, поправляя лежащий на коленях автомат, огляделся. Все та же степь, с холмами и редкими купами деревьев. Иногда появлялись деревеньки с хуторами. Но что-то более-менее крупное мы объезжали, а остальные населенные пункты, проскакивали без остановки.

Потерев надавленную противопыльными очками переносицу, я, в конце концов сдвинул их на лоб и просто прикрыв глаза, опять устроился поудобнее. При этом мысль вильнула в сторону и почему-то вспомнились неоднократно читанные слова про то, что весь опыт гражданской войны моментально обнулился двадцать второго июня сорок первого. Тогда я в это не особо вдавался, зато сейчас отлично понимал, почему так произошло.

Ну правильно — ведь как сейчас действуют? Исключительно вдоль железных дорог. Пехота (во всяком случае пехота Красной Армии) двигается в основном пешедралом. Ну или на телегах. Конница, при этом, чувствует себя королевой. Она вполне может совершить «невиданный» по скорости маневр, километров на тридцать в сторону. Авиация, используется пока исключительно как разведка. Связь с войсками осуществляется посыльными делегатами связи. Что такое танки, тут практически не ведают. Броневики это да. Отличная вещь, сильно нужная в хозяйстве. Правда, несколько замороченная в плане обслуживания. То ли дело — лошадка. Ее покормил, напоил и, если что — ветеринар обиходил. А в броневике какие-то моторы, шестеренки, смазки и горючее. Но вещь все равно хорошая, поэтому, лихим краскомам приходилось терпеть.

Про мины, находящиеся в зачаточном состоянии, я уже говорил раньше. Что у нас еще остается? Ну, артиллерия. Тут мнения у всех сходились. Она активнейшим образом применялась во время Гражданской. И именно поэтому к началу Великой Отечественной войны артиллерия у нас была довольно неплохая. А вот все остальное… Нет, энтузиастами делались просто шикарные вещи. Те же тридцатьчетверки взять. Но основная масса красных командиров (тех, что прошли Гражданскую) и тех, кого они потом обучали, просто толком не понимала, как надо всем этим пользоваться. Да и вообще, нафига это нужно? Вот та же радиосвязь — сплошные шипы и хрипы. То ли дело посыльный — прибежал, да принес понятное донесение. А технике, все команды можно отдавать флажками и не заморачиваться. Всё это можно подытожить одним словом — ретроградство [32] Разумеется, были и гениальные подвижники. Тот же Триандафиллов, в своих работах, намного опередил немцев с их идеей блицкрига. Но прогрессоры давились массой «героев гражданской», у которых был свой опыт и свое собственное видение того, как надо воевать. .

Поэтому мы и хапнули в начале Отечественной, по самые гланды. И лишь в процессе войны, учась на своих ошибках, переломили ситуацию. Ну а я своих гавриков, сразу учу мыслить гораздо масштабней. Нет сейчас у противника штурмовиков? Так завтра появятся. И наш «ганшип» вам в пример. Нет у фрицев нормальных мин? Завтра точно будут. Посмотрите в горящие глаза Пташкина и подумайте, что враг ведь вовсе не глупее нашего сапера. Телефонно-телеграфная связь в войсках, это в ближайшем будущем не новинка, а почти устаревшее изобретение. Видели, чего можно добиться, пользуясь рациями у себя, у соседа и на технике? Вот к этому и надо стремиться!

И так, по десяткам и сотням позиций, готовил ребят к будущим войнам. Ведь лет через двадцать, те, кто останется в армии, минимум полками командовать станут. И мне хочется, чтобы они командовали хорошо…

В этот момент, водитель вдруг удивленно крякнул:

— Эвона! Никак разведка наша сюда пылит?

Открыв глаза, я натянул на них «консервы» и тоже увидал быстро скрывшегося за соседним холмом мотоциклиста. Действительно, наши катят. Интересно — зачем? К этому моменту мы проехали уже километров семьдесят, постепенно забирая все ближе к железной дороге. И теперь, вдруг, появились разведчики с сообщением.

Вынув из зажима красный флажок на длинном древке, я вскинул его вверх, давая тем самым сигнал к остановке колонны и кивнул водиле, в сторону показавшегося на горке гонца:

— Возле него тормози.

Буквально через несколько минут, уже принимал доклад. Оказалось, что следовавшие впереди, километрах в семи парни, сделали остановку на предмет размяться и пописать. И пока журчали, в наступившей тишине, услыхали звуки начавшийся далекой, перестрелки. Причем, звук шел откуда-то со стороны железки. Быстренько прекратив свои грязные дела, разведчики ломанулись на выстрелы. И там, особо не приближаясь к месту столкновения, наблюдали бой между какими-то спешенными всадниками, сильно похожими на обычный патрульный разъезд и людьми в погонах. Как объяснил посыльный:

— Кто-то там офицерье прищучил возле озерца. Но, непонятно кто. Плохо видно. Не немцы. Цвет формы другой. А то, что офицерье, это мы точно в бинокль разглядели. Мундиры наши и все при погонах. Где-то, с дюжину их. Токмо, почему-то стреляют не все. Видать, винтарь, там, не у каждого имеется. Малость в сторонке, возле камышей, обоз стоит. И тама тоже какие-то люди мельтешили, но кто и сколько — не разглядеть. Петро, опосля этого приказал, шоб мы к вам пулей летели и усё обсказали.

Я почесал стриженный затылок. Мда… понятно, что ничего не понятно. Кто там кого обстреливает? И откуда здесь русские офицеры взялись? Но в любом случае надо смотреть. Поэтому, свистнув ротных, пересказал им слова разведчика и обговорив дальнейшие действия, мы опять покатили вперед. Единственно, что оба головных броневика оторвались еще дальше.

Пока ехали к месту боя я прикидывал, кто тут вообще может шуметь? Ну, немцы и их союзники — это понятно. Так же, войска УНР. Еще разнообразные банды и отряды всяких «батек». Офицеры, в эту картину не вписывались вообще. Тем более, в таком количестве, да еще и при обозе. С другой стороны, Дроздовский, совсем недавно тоже шел в этих краях организованным войском. Но вот по пути, он ни с кем не воевал. Во всяком случае германцев его люди обходили и лишь иногда цапались с представителями «незалежной» власти.

Но не успели мы приблизиться к месту боя, как вновь появился мотоциклист. Накрученные мною разведчики вели себя правильно и не кучковались в одном месте, а старались контролировать как можно большую округу. Поэтому сейчас к колонне подлетел один из байков, боец которого доложил:

— Товарищ командир, там, дале, верстах в пяти, колонна идет. Ить, штыков сотни под две. Три «максимки» в телегах с собой тащат. Не германцы — форма другая. Такая же как у тех, кто сейчас офицериков давит. Конных с десяток. И фуражки на командирах странные. Вот такие…

Разведчик, приложив рогами два пальца ко лбу, показал в чем именно странность. А я понял кто это. Те самые «небратья», на которых мы охоту объявили. Чего с ними не поделили русские офицеры по-прежнему не ясно, но вот тех ухарей, надо быстро гасить пока они сюда не добрались. И гасить, желательно, в походной колонне. Тем более что мы удачно встали — слева, километрах в трех, то озеро, где идет бой, а справа железка, откуда прут две сотни врагов. И идти им, еще минут сорок. Поэтому я заорал: