Марк Рабинович - Переплетение времен

– Долго хлеб нес? – спросила Веда.

– От самого Киев-града.

– Что там князь надумал?

– В Киев-граде сейчас спокойно и он скоро поведет войско на Ладогу да в Рюриково Городище, будет там свои порядки наводить.

– Кровью?

– Нет, не думаю. Войско ему нужно лишь для устрашения. А задача у него другая – укрепить словенское село на Верхнем Озере, которое словене называют Ильмень и возвести там новый град.

– Откуда ты все знаешь, Урхо? – спросил я.

Они с Ведой переглянулись и ничего не ответили.

– Куда теперь пойдешь? – спросила Веда.

– Конунг Хельги зовет на север – Урхо опустил глаза.

Веда бросила на него странный взгляд.

– А птицу зачем прислал? – спросил она.

Ого, да у них же голубиная почта, средневековый прообраз мессенджера.

– Тебя хотел видеть, да не хотел чтобы конунг тебя увидел. Незачем ему.

– Получилось весьма кстати – начала Веда серьезный разговор – Ты мне нужен, Урхо. Вести, что ты принес с востока, не радостны. Сила, что идет на нас, велика и ужасна и угрины могут овладеть Киев-градом.

– Ну и что с того? – Урхо пожал плечами – Не велик тот град и уже брали его и те и эти. Наш конунг тоже кровь пролил в Славутич.

– Не так будет в этот раз. Есть и другие, что приносят мне безрадостные вести. Они говорят шепотом и все время оглядываясь, и говорят они страшные вещи. Речь не идет о захвате города и речь не идет о взимании дани. Нет, сыны Вия и Чернобога хотят уничтожить Лес и всех, кто живет в Лесу: полян, вятичей, мурому, ильменьцев. А хуже всего то, что я сама вижу это в своих снах. Вижу горящий Киев-град и странные зловещие тени кружатся над ним.

– Твои сны, они вещие? – спросил Урхо с дрожью в голосе.

– Не бывает вещих снов! – крикнула Веда – Ничто не предопределено, а сны посылаются нам в предупреждение и все еще можно изменить. Но это не так просто, ведь сны мои ужасны и полны чудовищ.

– Чудовищ?

– Ты же сам рассказывал про шарканей.

– Верно, рассказывал. Да только сам-то я их не видел.

Тут уже мне пришлось вмешаться в разговор:

– Я видел.

Урхо заинтересованно повернулся ко мне.

– Видел? Так это правда, что они летучие и могут унести человека в пасти?

Я усмехнулся. Было похоже, что методика распространения дезинформации существовала еще с незапамятных времен, задолго до появления Сети.

– Все это враки! – с уверенностью знатока сказал я – Они только ползают, но все равно очень опасны.

Веда с сомнением посмотрела на нас. Я ей ничего не рассказывал ни о том месте откуда пришел в прошлое, ни о своих приключениях в Заворичах конца Х-го века. Она меня не расспрашивала, а я промолчал, предпочитая не создавать новых временных парадоксов. Теперь же мои слова вызвали у нее обоснованные сомнения.

– Мне надо, чтобы вы оба направились в Поле и узнали, что такое эти Змеи, и как можно от них избавиться.

Урхо почесал в затылке.

– Я служу конунгу Хельги и не могу отправиться никуда надолго без его соизволения.

– Значит надо чтобы он дал соизволение!

Веда сказала это тоном приказа и Урхо не возражал, лишь в сомнении пожал плечами. Что их связывало? А ведь что-то связывает.

– Хорошо, я попробую – неуверенно сказал он, посмотрел на Веду и поправился – Сделаю!

Как она приобрела над ним такую власть?

– Выходите немедленно! – приказала она – Нельзя терять времени. Где у тебя встреча с князем?

– Здесь, у брода – виновато сказал Урхо – Только тебе будет лучше уйти в Лес от греха.

– Уйду. Мне Лес не в тягость, он меня всегда примет. И козу с собой заберу. Не впервой мне в Лесу хорониться

– Зеркало тоже схорони. Вещь красивая, может конунгу понравиться. Воззвать к нему он не сможет, но как бы не забрал для забавы.

Оказывается, Урхо тоже в курсе насчет Зеркала. Похоже, они с Ведой не чужие люди. А ведь неплохая из них получилась бы парочка, вот была бы радость в Лесу. Но Веда только поморщилась:

– Схороню. Без тебя бы не догадалась. А князь твой и меня бы забрал для забавы, дай ему волю.

– На то он и конунг – мрачно проворчал Урхо.

– Когда они появятся? – деловито спросила Веда.

– Жду сегодня к вечеру. Они конные, поэтому идут медленнее.

Веда ушла в полдень, ведя за собой козу. За спиной у нее был небольшой берестяной короб, на который Урхо покосился неодобрительно. Заметив его взгляд, она улыбнулась, бросила нам короткое "ничего, Лес прокормит" и уже через пару минут скрылась за кустами подлеска. Урхо тяжело вздохнул, но промолчал. Мне она оставила заплечный мешок, в котором было множество необходимых в дальнем походе вещей: две пары лаптей, пояс, нож и многое другое. Еще мне достался теплый плащ козьей шерсти. Последнее, как подсказывал мне прошлый (или будущий?) опыт ночевок в лесу, было не лишним. В избу, дверь в которую Веда заложила рогатиной, мы не пошли, а развели небольшой костер на берегу Трубежа. Я подсушивал на огне нанизанные на палочку хлебные корочки и терпеливо ждал, пока мой будущий попутчик первым нарушит молчание.

– Одни нас называют "весь", другие "меря", а третьи – "мурома" – внезапно начал он – А сами себя мы называем людьми Леса, потому что мы Лесом живем и с Лесом живем.

– А как же Веда? – спросил я – У нее же полянское имя.

Он посмотрел на меня как третьеклассник на первоклассника и снисходительно пояснил:

– Это не имя… Это… Не знаю как сказать на вашем языке. Это вроде бы как кузнец или плотник.

Профессия, что ли? От слова "ведунья"? Я терялся в догадках.

– Или нет, неверно… Быть Ведой, это вроде как быть при Лесе.

– Должность? – догадался я.

– Наверное. Я не знаю всех ваших слов.

Ну, возможно такого слова в иврите еще нет. Надо будет поинтересоваться у Бен Иегуды через девятьсот лет.

– Как же ее зовут на самом деле?

– Я не знаю и ты не спрашивай. Ее имя нам нельзя знать.

Он бросил на меня один осторожный взгляд, потом другой, явно собираясь что-то спросить, но не решаясь.

– Вот послушай-ка ты меня, друг Арье – начал он наконец – Надо бы, чтобы у нас все было и как в Поле и как в Лесу.

На мой недоуменный взгляд он усмехнулся и пояснил:

– В Лесу все скрыто, глаз не видит далеко – он задумался, подыскивая слова – И люди у нас в лесу такие-же, скрытные. А если и откроется лесной человек кому, то не сразу. Вначале он того, с кем идет, изучит, прочитает, как иную ромейскую рукопись и лишь затем душу откроет. Такая дружба, Арье, дорогого стоит да не легко дается.

– А в Поле? – спросил я.

– В Поле все открыто, все да не все. Там видно далеко, но не видно глубоко. Иного хазарина или печенега сразу понять можно, да не всегда то понятие верным будет.

– Ты бывал в Поле?

– Где я только не был, но остался человеком Леса. Вот только нет у нас времени на прочтение друг друга. Поэтому я предлагаю, чтобы каждый рассказал о себе без утайки.