Марк Рабинович - Переплетение времен

Исаак был родом из Истрии, где смешались всевозможные народы: белые хорваты, италийцы, германцы, готы и еще многие другие, имен которых я никогда не слышал. Второй радхонит, Менахем бар Синай, был хазарином из Итиля. Они не стали делать секрет из своих товаров: на восток они везли франкское сукно и серебряные изделия, а в Киеве прикупили еще скань местных ювелиров. Древляне везли в основном меха. Одного из древлян звали Путша, а другого – Кирилл и, даже если бы он не носил кипарисовый крестик, уже по имени можно было бы понять, что он крещеный. Имена двух оставшихся древлян от меня ускользнули. Итак, наш пестрая компания представляла из себя своеобразный интернационал: евреи двух видов, славяне-язычники, православный и весп. Ну и для полного комплекта не хватало только израильтянина.

Меня заинтересовала проблема транспорта. Зачем нужно менять гужевой транспорт на вьючный? Неужели ровная степь Поля меньше подходит для телег, чем чащи и овраги Леса? Исаак объяснил мне, что на пути к Итилю нам придется пересечь широкие реки, на которых нет ни брода ни перевоза, как на Днепре. Первая река встретится нам уже завтра. На ней стоит поселок Белая Гора 12 12 Белая Гора – наверное, Белгород на Северском Донце , а вот насчет названия реки мнения разошлись. Исаак называл ее Северский или Малый Танаис 13 13 Танаис – греческое название Дона и Северского Донца , а Урхо – Ванаквисль 14 14 Ванаквисль – скандинавское название Северского Донца . Менахем припомнил, что аланы называют ее Малый Дон, причем был еще и Большой Дон, который Исаак тут-же обозвал Большим Танаисом, окончательно меня запутав. Вероятно речь шла о Доне и одном из его притоков. А еще дальше на восток была великая река Итиль 15 15 Волга , но через нее переправляться никто не собирался. Конечно, переправить через реку вьюки и мулов было много легче, чем строить плот для возов и волов в безлесной степи.

На следующее утро мы двинулись в путь и к вечеру дошли до Белой Горы. Свое имя поселок получил, надо полагать, от мелового утеса, на котором он стоял. Утес обрывался в реку – Малый Танаис. С трех других сторон городок был огорожен частоколом с тремя сторожевыми башнями и одними воротами. Мне он напомнил Заворичи, но был, пожалуй, побольше. Правил в Белой Горе местный князь по имени Изяслав, сам вышедший приветствовать купцов. Был он настолько молод, что меня так и тянуло звать его "Изя", но я сдержался. Наверное еще правильнее было именовать его Славиком, но и это было преждевременно. Жители Белой Горы говорили на языке, очень похожем на полянский.

– Северяне – народ спокойный – рассказывал Изяслав – Мы были данниками хазар и жили мирно под их защитой. Теперь мы киевские данники. Ваш Хельги не стал повышать дань и это хорошо. Посмотрим, сможет ли он нас защитить. А нам что Дир, что Хельги, что Каганат, все едино. Лишь бы дань не повышали и защитили от набегов степняков. Мы и печенегам согласны платить, лишь бы те не требовали слишком многого. А купцов мы привечаем, из каких-бы земель они не были. Вы как раз успели к торгу, так что встаньте завтра пораньше, если хотите занять места поближе к воротам…

Наша компания ночевала около посада, прилепившегося, как и в Заворичах, снаружи к частоколу. Мне здесь вообще многое напоминало то место, где я впервые увидел мою любимую воочию или, как любят говорить мои тель-авивские друзья, "перешел в реал". Только хаты здесь были не избами на низких столбах, как на влажной почве трубежского берега, а полуземлянками. Их пол уходил вниз в сухую песчаную почву, укрепленную бревнами, над которыми возвышался невысокий сруб.

Назавтра, на поле перед воротами начался торг. Свои товары разложили гончары, черные кузнецы, немногочисленные златокузнецы, ткачи, красильщики, кожемяки, столяры, гончары и кого там только не было. Наверное здесь были не только белогорцы, но жители чуть ли не всех окрестных деревень и хуторов. Пришли со своим товаром даже бортники и охотники из Леса. Пирожники расхваливали вкусно пахнущую выпечку, а коробейники ходили между рядами, предлагая мелочевку. Купцы разложили свой товар прямо на земле. Кроме нашей компании, здесь были местные продавцы и еще несколько заморских гостей: двое арабов-сарацин, грек, булгарин и несколько хазар. Хорошо, что я ходил по торгу в сопровождении Кирилла, а то без него я не смог бы отличить араба от булгарина. Дело в том, что все гости были одеты похоже и, на мой непросвещенный взгляд, не имели никаких особых национальных черт. Однако мой сопровождающий легко отличал одних от других по виду оберегов, по узору оторочки или по манере убирать волосы.

Подошел Исаак и предложил составить компанию для покупки мулов и коней. Скотский рынок находился на краю большого большого торга и не поражал размерами. Здесь предлагали живой товар. Это был именно живой товар, потому что, кроме коров, коз, лошадей и мулов, тут продавали рабов. Вот это-то как раз я хотел видеть меньше всего. Наверное, было несправедливо подходить к этому миру с мерками моего века, но лишь один только вид мужчин в колодках вызвал у меня позывы желудка. Рабыни же предназначались не только для работ, но и для утех, поэтому женщины были без оков, также как и дети. Я невольно отметил, что здесь не предлагали красавиц, может быть из-за малости торга, а может быть и потому, что неволя не красила. А ведь в Заворичах я рабов не видел, но это это не значит, что их там не было. Надо будет спросить Аню, когда вернусь. Если вернусь. Хотя нет, одного раба я помнил. Этим невольником был печенег Куэрчи, но то был весьма странный раб. Он помыкал своим хозяином как хотел, да еще и женился на его дочери.

Рабов продавали всякие люди: от неизвестно как попавших сюда китайцев, до варягов с бритыми затылками. А вот коней и мулов предлагали только печенеги, хазары и венгры. Ни те, ни другие, ни третьи мне не были в новинку. Хазары попадались мне по всей киевщине, да я и сам считался хазарином. Единственным моим знакомым печенегом был тот же Куэрчи, погибший при защите Заворичей. Ну а венгров я навидался намного больше, чем мне хотелось бы. Было их трое и они-то и предлагали мулов. Пока Исаак торговался, периодически демонстрируя пухлый кошелек у пояса, я рассмотрел всех троих. Были у них, как и полагалось степнякам, нависшие брови и темные длинные волосы, скрученные в узел на затылке. Мрачным цветом одежды и кожаными кафтанами они походили на варягов, но носили кавалерийские сапоги с загнутыми носами. Такие сапоги были на Тархоше из рода Акоши сто лет “тому вперед”.

Авраам купил шесть вьючных мулов и две кобылы. Им с Менахемом, как купцам, не полагалось ехать на жеребцах, да и не к чему были им дорогие боевые кони. Здесь в Белой Горе, дороги древлян и радхонитов расходились. Славянские купцы продолжат путь на восток, а потом и на северо-восток в город Булгар на реке Итиль. Я читал про этот город и понял, что Итиль – это Волга. Нам Авраам купил двух мулов, на деньги, полученные им от Урхо. А я и не знал, что у Лешего есть дирхемы и меня уже начала настораживать скрытность лесного человека. Как бы то ни было, но и мы и радхониты присоединимся завтра к хазарскому каравану, который венгры обещали беспрепятственно пропустить через контролируемые ими территории. Нам повезло: между Хазарией и венграми был установлен, непрочный и недолгий, но все-таки мир. Караван выходит завтра и пойдет на юг, не переходя Малый Танаис, а потом, много ниже по течению, перейдет реку через брод.