Александр Лекомцев - Надёжный флюгер. Юмористический фантастический роман-боевик

– Морковку им в нос! – Плотов выпил ещё.– Сахалин был и будет российским! Он целиком будет нашим, как раньше…

– Я тоже так считаю! – сказал Вильямин.– Только так, а не иначе.

– А я так не считаю! – Рында поднял голову.– Это не справедливо.

Реакция на возражения автора была примитивный, в его голову полетела железная миска с варёной камбалой. Да когда там её жарить и на чём?

Но Рында нашел в себе силы и возможности почти увернуться от удара. Немножко его тарелка краем по виску зацепила. Почти всё без крови обошлось.

Плотов невозмутимо продолжал свой рассказ:

– Хоть и существует документ, в котором Яков Иванович утверждает, что Николаевск 28 февраля взяли без боя, нам немного пострелять пришлось, малина-земляника. Но совсем чуток. Потом, когда япошки поняли, что им с нами не справиться, они и пошли на перемирие. Для чего? Выжидали удобного момента для очередной задуманной ими гадости. Правда, у них такой сволочизм считается нормой. Я не в восторге от них…

В этот же день, что называется, рассортировали белых. Кто перешёл на сторону красных, тех даже арестовывать не стали. С японцами устроили братание. Всё говорило о том, что мирный договор (какой – ни какой) действует. По этому поводу даже был устроен банкет в тряпицынском штабе. Разумеется, пили, обнимались, шутили, даже обменивались адресами…

А следующим вечером отряд под командованием майора Исикавы, самым подлючим образом, внезапно напал на расположение отряда Тряпицына. Бой был страшным и жестоким, в нём погибли многие анархисты. Ранение в ногу получил Яков Иванович Тряпицын. Его верная подруга и начальник штаба Нина была с ним рядом. Павел и Юлия помогли ему выбраться из горящего здания.

Вот тогда-то Тряпицын дал настоящий бой японцам, и белогвардейцам, показавшим себя тоже не самым лучшим образом. Тогда анархисты дрались особо отчаянно, уже не оглядываясь на то, что их кто-то осудит и не поймёт.

Вся тяжесть и необычность положения заключалась ещё и в том, что часть зажиточных горожан встали на сторону японцев. Некоторые – с оружием в руках. Но и на этот раз многое могло, как говориться, уладиться… с божьей помощью. Когда сдались солдаты гарнизона, японское консульство отказалось это сделать.

За каким-то чёртом, полномочные представители страны Восходящего Солнца, отказались последовать примеру своих воинов. Таким образом, в ответ на это 2 марта боле 850 японских военнослужащих и гражданских лиц были взяты в плен и уничтожены. Но ни в шахматы же было играть с врагами, которые пришли на твою землю с самыми злыми намерениями.

Тряпицын знал, что с наступлением весны японцы не успокоятся. Растает лёд – и в Николаевске нарисуется флот наглых интервентов. Телеграф японцы вывели из строя, и, якобы, поэтому на помощь отважному командиру Якову Ивановичу Тряпицыну не могли прийти большевистские отряды красных партизан. Но уже стало ясно, что «верные» соратники предали анархистов. В мае 1920 года на Николаевск пошли три японские канонерские лодки, несколько пароходов и барж с десантом. Вот вам и перемирие с коварными врагами!

Разумеется, анархистам ничего не оставалось делать (что и было предопределено логикой событий), как расстрелять пленных японцев и белогвардейцев. Куда их было девать, сердечных? Японская военщина нагло и наивно полагала, что тут их пленных солдат поят исключительно ромом и угощают деликатесами. Это же надо было Тряпицину, не расстреливая пленных японцев и беляков, дожидаться того «светлого» часа, когда появиться в Николаевке японский десант и перестреляет всех анархистов.

Кстати, японцы не щадили не малого – ни старого. Они вели себя на чужой территории нагло и вполне заслуживали того, чтобы с ними обращались примерно так же. Всё справедливо. Разве может быть иначе?

Что касается местного населения, то оно не один раз было предупреждено, что город будет сожжён и всем следует уйти, пусть с насиженных мест, но вместе с партизанами-анархистами. Но подавляющая часть жителей города даже ухом не повела. Ждала японцев. Как благодетелей, что ли.

Из Чнырраха прозвучало ни одно радиообращение к тем, кто решил остаться.

Да, анархисты сожгли и взорвали практически все здания города. Проживало в нём в то время 19 тысяч человек, имелось 1200 домов. Но даже не лозунг коммунистический «кто не с нами, тот против нас» заставил действовать именно так Тряпицына и Лебедеву. Не безысходность. Ясно, что на этот случай, Яков Иванович имел определённые указания.

Но даже тогда, когда город был сожжён, 1 июня 1920 года из радиостанции крепости Чныррах было передано жителям Николаевска ещё одно, последнее сообщение. В нём, называя николаевских мещан товарищами, Тряпицын открыто и честно говорил, что это его сообщение и предупреждение последнее. Он сказал, что Красная армия, в данном случае, анархистский усиленный отряд, оставляет город и крепость, радиостанцию взрывает и направляется в тайгу.

Оставшемуся населению был дан полный отчёт о происходящем, и оно знало, что те, кто желал (а это большинство), всё-таки, эвакуировался. В низовьях Амура и по всему берегу, близ Николаевска, все селения были преданы огню. Их постигла участь города и крепости. Партизаны уничтожили всё то, чем могли воспользоваться иностранные интервенты. Всё здесь ясно и понятно.

– Мы сделали это потому, – пояснил Плотов,– чтобы японцам уныло было находиться на земле русской. Доложу тебе, что из горожан, кто хотел, тот ушёл. Николаевск, Вилька, покинуло большинство горожан, малина-земляника. Те, кто не пожелали, быть со своим народом – остались.

– Ну, знаешь! – воскликнул Чебалин. – Вы тут… перебрали, анархия!

– Знаю совсем другое, Вильям! Ведаю, что кому-то выгодно было расстрелять самую верхушку отважных анархистов,– Плотов ударил по столу кулаком.– Надо было большевикам отчитаться перед японцами, что виновные наказаны. Скажи, а в чём же мы виноваты. Мы виноваты, получается, в том, что крепко любим свою Родину и друзей не предаём. А в конце скажу, что мне пора идти!

– Сейчас пойдёшь, Паша,– Чебалин поднял указательный палец вверх.– Схожу по малой нужде и вот этого… гадёныша пристрелю… за забором. А там уж и пойдёшь. Подожди!

Чекист вышел из-за стола и расстегнул массивную деревянную кобуру маузера.

Очень даже быстро Рында понял, что пора ему исчезать. Другого времени для сохранения собственной шкуры уже не будет. Он уныло посмотрел на большевика и анархиста и попросту исчез.

– Не таким простым оказался этот ублюдок,– заметил Чебалин.– Наверняка, английский шпион. Они, сволочи, многое могут.

– Даже растворяться в воздухе? – Переспросил Плотов.– Чёрт с ним, малина-земляника. Меня ничем не запугаешь!