Александр Лекомцев - Надёжный флюгер. Юмористический фантастический роман-боевик

Да и они, можно сказать, махнули на него рукой.

– Чего это ты рассказываешь, Паша, мне подробности про клад? – обиделся Григорий.– Чего я дурак какой-нибудь? Я всё знаю и помню…

– Без обиды, Гриша. Не однажды я про всё такое думал-размышлял,– признался Павел. – А я вот, всё же, повторюсь и спрошу тебя… Припомнишь ты сейчас то самое место под нанайским стойбищем Верхняя Эконь? Её называют Верхняя, хотя она, в сущности, одна… Только располагается в сопках, потому и… Верхняя. Я говорю про то место, малина-земляника, где вы клад зарыли, где его перепрятали.

Анархистов уже не смущало назойливое присутствие Рынды. Они прекрасно понимали, что нечистая сила может только попытаться помешать им совершить задуманное, но передать кому-то суть того, о чём они здесь говорят, бесы не в состоянии. Да и кто же поверит чёрту? Разве только американцы.

Но им сейчас англосакским героям не до этого. Привыкшие загребать жар чужими руками, они уже вовремя ретировались отсюда. Партизанские пули дали им понять, кто истинный герой, а кто вот… просто так. Какого рожна им делать на территории российского Дальнего Востока?

Григорий на какое-то мгновение задумался, потом, не колеблясь, заверил своего атамана:

– Так, понятно. Как будто, помню, даже и где. А, в общем-то, говорил тебе я, Паша, надо было сразу же экспроприировать экспроприаторов – грабить буржуев.

– Я свой народ не граблю, Гриша. А кто урвал что-то втихаря и под мою пулю не попал, пусть живёт… гнида. Тряпицыну же я не судья, малина-земляника. Теперь только Бог его судит, и его подругу тоже. Не надо было ему в Николаевске-на-Амуре всех одним мерилом мерить. Порой не разбирал, батька-то наш, расстреливал и правого, и виноватого. Но не сужу, конечно, революция без крови не происходит. Однако, не всё я понимаю. Не всё.

– Оно верно, с одной стороны, Тряпицыну годков было, чуть поменьше, чем тебе, Паша,– сказал, желая возразить, Григорий, но осёкся. – Чуть за двадцать…

– Избави меня бог, я ни в чём не виню своего покойного друга и командира Тряпицына,– пояснил Плотов.– Просто на его месте, может быть, малина-земляника, я поступил бы по-другому. Хотя, кто его знает…

– Мы поступаем всегда… по имеющимся возможностям,– в раздумье сказала Юлия.– Мы ведь люди… Конечно, и ошибались. Не без этого. Но надо точно знать…эту… Эконь, как она расположена.

– Главное двигаться в нужном направлении,– пояснил Павел.– А там – всё и получится. Обязательно, эти сокровища достанутся анархистам, малина-земляника.

– Дорогие мои, я не просто там бывал! – негодовал Григорий.– Я даже с Сенькой Гировым лично перепрятал этот большущий клад… Я же говорю!

Для пущей важности он коротко и, возможно, сумбурно и не совсем верно рассказал им, почему это стойбище называется Эконь, а не иначе. Всё объясняет легенда… нанайская, народная.

А Рында молчал, он был счастлив. Ага, клюнули они на несметные сокровища. Желание быть богатым – самая прекрасная мечта! Ведь туда же, эти ватники, критикуют славных американцев. Но тоже ведь к денежкам их руки тянутся. Вот и вся российская идея, загадочность русской души и весь её менталитет.

Так что же плохого в том, что в свое время американцы решили купить у славного Бориса Николаевича Ельцина за три миллиарда долларов Дальний Восток у России и большой кусок Сибири. Придёт время – и такое произойдёт. А как же? Ведь это же англосаксы! Это не какие-нибудь там русские. Только так, а не иначе думал Роберт Борисович.

А пока пусть себе бандит Григорий рассказывает легенду о том, почему Эконь называется именно так, а не иначе. Любая такая история украсит роман, даже самый правдивый. От своего старательного писательского труда Рында испытывал великую радость.

Если коротко, то жила в тех местах девушка по имени Ыконэ. Пошла она, как-то в тайгу, по горным склонам собирать грибы и встретила тигра. И сказал он ей:

– Послушай, Ыконе, ты должна стать моей женой! Я давно уже слежу за тобой… И ты мне нравишься.

– Нет, Амбан,– ответила она.– Я уважаю тебя, как таёжного духа и бога, но не может женщина-человек стать женой зверя.

– Но я могу принимать облик человеческий,– возразил Амбан.– И тебе со мной всегда будет хорошо.

– Не могу я быть твоей женой, ещё и потому, что ждёт меня дома, в яранге, муж мой… славный охотник Гида.

– Знаю, что он красив и отважен,– сурово ответил Амбан.– Да и не зря же на языке нанайцев-гольдов, здешних людей, Гида означает «копьё». Но я сильней его, знаю много всяких языков и заклинаний.

Сказав это, он вдруг превратился в красивого юношу-охотника и протянул к ней руки. Отпрянула в страхе от Амбана Ыконе, сделала шаг назад. И оступалась, упала вниз со скалы.

Девушка превратилась в чистый горный ручей, который и назвали её именем.

– Вот оттуда и пошло название «Эконь», Паша,– заверил Григорий,– от имени Ыконе… Правда есть и другие легенды.

– Я в курсе,– согласился Плотов.– Я эту сказку совсем по-другому слышал, малина-земляника. Не надо сказки рассказывать, Гриша! Главное, чтобы ты шёл к сокровищам… потайным верно. Не сбивался с пути. Это, можно сказать, завещание батьки нашего Якова Ивановича Тряпицына.

– Я помню и место, и всё такое,– не унимался Григорий.– Можешь не сомневаться, атаман. Запросто всё отыщется.

Он хотел что-то ещё сказать. Но вдруг кожей ощутил жёсткий взгляд атамана Плотова на себе.

– Ну, да ладно, я тебе про Тряпицына доложу… Я тоже его не виню, – Григорий смутился и не настроен был заниматься сейчас революционной критикой,– молодо-зелено. Я лучше сейчас всё про клад и золотую голову поведаю.

– Интересно! – сказала Юлия.– Выкладывай, Григорий, всё, что знаешь!

– Не стоит много про такое говорить,– командирским тоном, не терпящим возражения, сказал Павел.– Я не меньше твоего знаю и ведаю. Даже больше. Лучше ты меня послушай!

Писатель-либерал был, конечно же, не доволен, что Плотов не стал ничего скверного говорить и слушать о Тряпицине. А ведь было бы неплохо показать сущность всех этих… русских.

Засунув руку за пазуху, Павел достал оттуда небольшой лист плотной бумаги, свёрнутой вчетверо, сунул в руки Григорию и сказал:

– Вот план, самое подробное описание того места, того тайника, где вами спрятана золотая… штуковина. Возьми с собой двух ребят-братков. Найдёте голову и прочее, самое ценное, и потом….

– Нет, Паша, чёрта с два! Я с вами умирать пойду на Керби! – искренне запротестовал Григорий.– Троих красных с собой возьму – и то хватит. Всё не напрасно жил.

– Гришенька! – Юлия старалась казаться суровой,– Гришенька, приказы не обсуждаются. Но главное-то заключается в ином: анархия должна жить. Ты обязан найти золотую голову и драгоценности и передать её нашим, лучше, лично Нестору Петровичу Махно.