Александр Лекомцев - Надёжный флюгер. Юмористический фантастический роман-боевик

Многие, в знак согласия, кивали головами.

Атаман говорил, хотя и, весьма, плакатно, как было принято в то время, но с чувством, пусть местами сумбурно, ибо нигде ораторскому искусству особо не обучался. Но говорить так научился, когда находился среди большивиков, правда, в их партии не состоял:

– Если удастся перебраться через село Керби, то у нас там будет прямая дорога к необжитым и просторным якутским землям. Там существовать можно, там строиться и обживаться можно. Там – люди хорошие! Будем стараться! Пусть у каждого Ангела Свободы вырастут за спиной крылья, и священный меч, в данном случае, шашка, которая бьёт врага нещадно, разит смертельно!

– Слава Плотову! – послышались голоса.– Анархия – Свобода! Не дрогнем, братишки! Пройдём! Отправимся в бой!

– Всем, кто желает прямо сейчас вернуться к миру и земле, препятствия не чиню! – заверил Павел. – И даже говорю, благословляю, братья! Идите! Вы достаточно потрудились в ратном деле во имя свободы мужицкой, да и для всех.

Он разъяснил, что во время боя большевикам будет не до тех небольших групп, которые исчезли из поля видимости. Одним словом, кто-то останется пока здесь, а потом и уйдёт отсюда, Пусть так и произойдёт! Плотов попросил всех, кто останется здесь, уставших воевать, позаботится о раненых. Там, у реки, в метрах двухстах от нашего лагеря лежит медведь. Его надо освежевать и разделить мясо дикое поровну, раненым чуток побольше. Впрочем, его, вам, оставшимся тут, хватит с лихвою. Мясо, товарищи анархисты, полезно для организма! Это витамин, малина-земляника! Про это не только академики знают! А медведя Юлька завала, считай, с первого выстрела.

– А ты, Пашка, Юльку завалил? – пошутил кто-то.

– Было дело, ребята! – весело сказала Юлька. – А я ведь и не сопротивлялась. Я люблю своего Пашку, братцы! Вы же знаете… А когда так, то греха в том, что творю, нет. Будьте спокойны, кто сомневается, я ни какая не потаскушка. Ни кого не знаю и знать не хочу, кроме моего атамана! Разве только смертушку…

– Молодец, Юлька! – крикнул кто-то.– Ты, Юлия Алексеевна, – правильная баба и командир отличный!

– Про медведя, братцы, уж не забудьте,– напомнил Павел.– А то ему там скучновато без вас. Да и вы оголодали. Добру пропадать не стоит. Я же кланяюсь вам в пояс, мои сотоварищи и братки! И вдвойне обязан перед теми, кто пойдёт со мною в сечу кровавую.

Он посоветовал тем, кто останется здесь, уходить отсюда с ранеными ночью. Надо будет идти на Север и держаться подальше от кержаков. Много ведь совершенно безлюдных и добрых мест в дальневосточной тайге, куда ещё пока не ступала нога… большевика. А потом, если получится, выжившие забудут о своём кровавом прошлом. Но можно и сразу же тихо и тёмной порой уходить к якутам… с бабами и детишками, у кого таковые имеются.

– Я знаю, что говорю, – заверил анархистов Плотов. – А пока вы все свободные. Слегка отдохните, малина-земляника!

Анархисты разошлись в разные стороны, больше частью, направились к своим лошадям. У каждого имелась собственная «думка», то есть мысль. А как же иначе, ведь их атаман дал им право выбора: жить или умереть.

Плотов и Фолина остались вдвоём. Вот тут уж к ним подковылял и Рында. Встал в сторонке. Ведь он должен видеть и слышать как можно больше.

– Допускаю, Юлия, что большевики после боя, если они его выиграют, расстреляют не всех,– тихо сообщил Павел своей боевой подруге.– Но нас с тобой не простят ни за какие коврижки. Это ясно, как день.

– Не узнаю своего атамана! – изумилась Юлия.– Тебе, что, Паша, нужно их прощение? Ты ждёшь от врагов помилования?

– Не городи ерунды, Юлька! Я просто размышляю чуток перед боем. Запомни, что в будущем большевики не простят российскому народу его стремления к свободе, даже мысли о ней. Они мягко стелют, но приходится, как говорится, жёстко спать. А братишки должны запомнить одно, кто выживет: что… социализм без свободы – это рабство и скотство! Полное скотство!

– Паша, как здорово и точно ты сейчас дал определение тем временам, которые ещё, ой, как, предстоит пережить народам России.

– Юлька, ты же знаешь, я, как и ты, в общем-то, грамотный – в гимназии учился. Было дело. Но о том, что «социализм без свободы – это рабство и скотство», сказал не я. Эти слова принадлежат лидеру и основоположнику анархизма в России, нашему… Михаилу Александровичу Бакунину. Всё! Довольно сентиментальных эмоций!

– Все эмоции ещё впереди, Пашенька.

Она обняла его и поцеловала. Анархисты без всяких приказаний собрались возле своего атамана.

Только раненые не смогли подойти к своему командиру.

– Прощайте, братья и товарищи! – отдал последний приказ атаман Павел Плотов.– Кто со мной, седлайте лошадей и… тоже прощайте! Седлать лошадей! Через полчаса уходим!

Все снова разошлись и продолжили готовиться к боевому походу. К Павлу подошёл Григорий.

– Остаётся, Паша, немного, одиннадцать бойцов – из стариков, в основном. Я спросил всех,– отчитался перед командиром Григорий.– И ещё раненые. Их семнадцать. Да двое, помимо их… умерли. Получается, всего – двадцать восемь. Без покойников. Но это ещё и без меня и моих попутчиков. Остальные с тобой, Паша, готовы идти на… смерть.

– Что ж, они сами сделали такой вот выбор, малина-земляника. Молодцы! – настроение Павла немного приподнялось.– Славно, что ты нашёл сотоварищей для своей дальней дороги. Не теряйте времени – ищите драгоценности!

– Людей я подобрал… надёжных. Правда, из местных. Других на примете не держу,– заверил Григорий, и глаза его сверкнули последней надеждой. – А может быть, Павел, вместе пойдём, и Юлия с нами? А всех – распустим.

– Эх, Гриша, это тоже верная гибель для людей. Ты же умный мужик. Нас ведь уже взяли в кольцо. А когда бой закончится, бог даст, спасутся все, кто остался здесь. Ну, какой же я буду, в задницу, командир, если, получается, предам своих ангелов и святое чёрное знамя свободы?!

– Оно, конечно, так, но…

– Пойми, если мы не выйдем на Керби, они запросто перебьют наши мелкие группы. Уж лучше погибнуть, но с умом, для пользы Вселенского дела Свободы, малина-земляника. Даже мёртвые должны бороться…

– Какая там, к чёрту, ещё вселенская свобода! Ты снова Паша митингуешь, как красный комиссар. Тут бы, как говорится, в собственной избе разобраться, а ты за всю вселенную ратуешь.

– Иди, Гриша, с богом,– сказала Юлия.– Иди! Большевикам скоро будет не до вас. Уж мы красным петушкам пёрышки пощиплем. Тебе нужно уходить сейчас, и не мешкая. Не теряй времени!

– Прощайте, покойнички, – Григорий обнял Павла и Юлию. В его глазах заблестели слёзы. – Святое дело продолжу. А если вера в возможность существования мировой свободы у людей пройдёт, упаси боже, то вслед за вами отправлюсь, да не с пустыми руками. Двоих-троих узурпаторов с собой прихвачу, чтоб не скучно мне в дороге на тот свет было. В картишки будет с кем перекинуться. Только одного я, всё-таки, опасаюсь, все они, большевики, шулера отъявленные. А мне голым как-то перед святым Петром появляться не очень здорово. Не шибко красиво.