Номен Нескио - День воина. Историческая фантазия о событиях при селе Шевардино в августе 1812 года

– Тьфу ты, – произнёс солдат, смахивая неприятную паутину с лица, и вновь обратился к напарнику.– Пье-ер….

Пьер не отвечал.

Два солдата авангардного дозора французской армии расположились в кустах на польском берегу реки Неман и вот уже несколько дней посменно вели наблюдение за противоположным берегом, куда в последнее время они стремились увлекаемые волей и идеями императора Франции. Особым приказом по армии открыто появляться на берегу было запрещено. Так что даже дозорные смены вынуждены были передвигаться скрытно, чтобы поменять наблюдателей. Сотни тысяч людей и десятки тысяч лошадей, продовольственные, фуражные, госпитальные и обозы с боеприпасами были надёжно скрыты от глаз возможных русских лазутчиков. Всё ждало лишь взмаха руки всесильного императора, чтобы Великая Армия пришла в движение. Наполеон тщательно скрывал свои приготовления вторгнуться в Россию, но более всего он содержал в личной тайне истинную причину этого похода известную лишь ему одному. Желание войти именно в Москву во главе своей армии, приняв от депутации символические ключи от города, окунуться в атмосферу древних палат Кремля рассматривая их как собственную резиденцию, вот что не давало императору покоя. Даже вид египетских пирамид меркнул перед мыслями о Кремле. А позже, насладившись победой, Наполеон наконец-то смог заняться Англией. Введя рекрутскую повинность на завоёванной территории, он рассчитывал существенно повысить численность своей армии русскими полками, добыча могла поправить финансовое положение и отправиться в Индию. Но пока это были лишь мечты, которые он начал реализовывать, выбрав сужающуюся часть Немана, где и решил осуществить переправу.

– Вот ведь жизнь у этой букашки, – рассуждал он, – Ни войны ей, ни сенокоса не надо. Сейчас попьёт и полетит к своей жучихе и к деткам наверно. А, интересно, что же они едят?

Робер пихнул своего товарища в бок локтем и спросил:

– Ты что…, спишь?

Пьер хлопнул себя по щеке, убив комара, и ответил, не поворачивая головы:

– Нет, я не сплю….

Робер перевернулся на спину, не выпуская из рук ружья, и спросил:

– Значит, не знаешь, чем жуки питаются? Ползает тут один…. Вот эти писатели, я встречал одного. Приехал из города, аж с самого Парижа…, там-то нет такой природы. Разложил этот господин свои бумаги, перо да чернила, в стог с сеном упал и давай стихотворы сочинять. Сочиняет и орёт, сочиняет и орёт, а потом и вовсе напился пьяным. Я ж хотел его на постоялый двор свезти, а он возьми, да закажи себе ужин да вина в довесок. Денег дал. Ну а мне-то что, я привёз, как было велено. На пустое брюхо, какое может быть сочинительство? Только говорили что после, его жандармы забрали, что бы разбойники ему бока не намяли. У него ж при себе ни пистолета, ни сабли не было, одни перья да пузырьки, а ночью всякие по полям шляются. Такая вот история. Этим поэтам всё бы бражничать да природой любоваться как тому букашке…. М-да уж, какое ни какое, а ремесло, однако и сочинять тоже надо уметь, это как кузнецу или как с конями управляться….

Пьер упорно не желал поддерживать разговор.

– Ты молчишь уже минут…, несколько минут…. У меня затекли руки и всё тело. А ещё эти проклятые комары…. А ты видел когда-нибудь медведей? – спросил Робер, – Вот я верблюдов видел, а медведей не доводилось…. В России медведи либо сидят на деревьях или пляшут на ярмарках под волынки пьяных казаков. Интересно было бы посмотреть…. А тебе?

Робер осторожно поднялся и сел на колени, разминая руки и всё тело. Затем он окинул взглядом противоположный берег реки и, подняв голову, опершись о ружьё, долго смотрел на кружащуюся в небе птицу.

– Смотри-ка…, журавль…, как красиво летает…. Наверно у него рядом гнездо….

Он вновь взглянул на своего товарища и тихо позвал его, потрепав за плечо:

– Пьер…, Пьер…, да что с тобой?

Солдат поднял голову с лежащего армейского пехотного ранца и, посмотрев на Робера, ответил:

– Чего ты пристал ко мне…? Верблюды, медведи, журавли…. Какое гнездо?

– Пьер…, – попробовал успокоить его товарищ.

Но он не дал ему закончить:

– Зачем сдалась нам та Россия?

– Так…, это….

– У меня плохое предчувствие, Робер…, а ему я верю.

– Императору? – спросил Робер.

Пьер посмотрел на него и, покрутив пальцем у виска, ответил:

– Своему предчувствию я верю, Робер. Понимаешь? Хм-м, императору….

Он вновь отвернулся и, обняв ружьё, лёг, подложив под голову ранец. Робер вздохнул и расположился на животе. Сорвав травинку, он стал жевать её, пробуя травяной сок, и не отрываясь, смотрел на всё тот же берег.

Помолчав немного, Робер произнёс:

– Э-э-эх…. Третий дозор….

– Что…? – вздрогнул Пьер.

Солдат посмотрел на него и продолжил:

– Я говорю, что третий дозор мы тут и всё одно и то же. И чего наши командиры боятся? Река да камыши и никого до сих пор…, ни караула русских, ни разъезда, ни аван-постов! Ни одной живой души….

– Вот это и плохо, – ответил ему Пьер.

Робер воодушевился, решив, что вновь увидел в своём товарище старого собеседника и сказал, устраиваясь поудобней:

– Я так думаю, что Москву построили французы.

Солдат посмотрел на своего товарища и спросил:

– Это ещё почему?

– Moscou…. Moscou…. Вот вслушайся…, Moscou, – он продолжал произносить название города, сопровождая слова раскрытием пальцев собранных в щепотку, – Это французское название, удобное в произношении. А интересно, какие у русских ещё есть города помимо Санкт- Петербурга? А?

Пьер не ответил, но напарник не унимался:

– И вообще, где эта русская армия? Ну нас же должны не пускать…? А мы наверно должны наступать, а потом сразу генеральное сражение противнику и всё как обычно! Враг или бежит или сдаётся, а за нами победа.

– Эк, какой ты умный и чего тебя император не приблизил?

– А знаешь, вовсе не дурак как ты думаешь…, – обидчиво ответил Робер.

Пьер перевернулся на спину и, подняв руки вверх, развёл их в стороны, делая гимнастику, а затем взглянул на товарища, усмехнувшись:

– Ага…, тебя в маршалы…, командовать, а Коленкур или Ней пусть в кустах сидят, русских высматривают!

Внезапно Робер оживился и что есть сил, затряс Пьера за рукав шинели:

– Пьер…, Пьер…, смотри! Какой там Коленкур.

– Наверно медведь или пьяный казак? – равнодушно произнёс Пьер.

– Да нет же…, посмотри скорей.

Оба солдата улеглись на животы и, раздвинув высокую траву стали смотреть в сторону противоположного берега. Крепкая селянка средних лет, распустив длинные русые волосы и раскачивая налитыми бёдрами, не торопясь вошла в реку чуть выше колен. Потянувшись руками вверх, от чего крупная грудь заманчиво приподнялась. Женщина набрала в ладони речную воду и с наслаждением умыла лицо.