Номен Нескио - День воина. Историческая фантазия о событиях при селе Шевардино в августе 1812 года

Князь А. Б. Куракин

***

Глава 4.

Австрийская Империя, город Лемберг, весна 1812 год.

Поздним дождливым вечером весны 1812 года, в таверну под названием «Прекрасная Эльжбета Марциновска», что располагалась почти на окраине городка Лемберг (ныне г. Львов. Украина), изнемогая от усталости, ввалился огромного вида человек в грязном плаще скрывающим военный мундир. В высокой чёрной каске с медной отделкой русского образца, с характерным гребнем в верхней части. Его головной убор накрывала перетянутая завязками специальная накидка, скрыв репейку и закрывающая, своей ниспадающей частью, шею. Белые колеты на ногах и высокие ботфорты были покрыты грязью. Тело закрывала лёгкая кираса, перетянутая ремнями. В руках он держал короткий нарезной штуцер, очевидно вынутый из чехла, притороченного к седлу лошади. Военный осмотрелся, в поисках свободного стола, постояв на пороге заведения, и проследовал через небольшой зал таверны, к выбранному месту. Посетителей в тот час было немного. У дальней стены за столиком расположился пастор, при свече углубившись в чтение какой-то книги и потягивая из глубокой чашки чай. Два горожанина допив из своих пивных кружек, поднялись из-за стола и, кивнув трактирщику, маленькому взъерошенному человечку в фартуке до пола, вышли из таверны, осторожно обойдя прибывшего военного, стараясь не смотреть ему в глаза. Закутанная в платки женщина вытащила из корзины несколько связок толстых свечей и, получив плату за товар, так же торопливо выпорхнула из заведения. Путник снял с себя промокший плащ, представ в мундире офицера Малороссийского кирасирского полка Русской Армии, судя по наличию жёлтого цвета на обшлагах, погонах и воротнике. Своим появлением кроме священника, он привлёк внимание ещё трёх человек сидящих за столом в середине зала. Это были польские военные. Обозначения их воинской принадлежности скрывало скудное освещение помещения, но отдельно вырывающиеся фразы выдавали в них именно поляков из подразделения гусар. Они переглянулись между собой, перебросившись несколькими фразами, и вновь принялись за внушительную трапезу. Новый посетитель снял каску и поставил её на лавку справа от себя, незаметно положив между собой и головным убором пистолет, и принялся ждать, покуда кто-нибудь подойдёт к нему и примет заказ. Согревшись, он немного задремал от тепла, исходившего из камина. Ему даже приснился сон.

– Прошка, monsieur le lieutenant Ulrich. Réveille-toi, réveille-toi! (франц. Прошка, господин поручик Ульрих. Просыпайся, просыпайся!) – слышался ему дивный женский голос.

Прохор ощутил нежное тепло ладони, без всякого сомнения, прекрасной дамы, скорее всего певички из какого-нибудь кабаре и вздрогнул, открыв глаза. Никакой женщины рядом не было. А жар исходил от огня, где негромко потрескивали поленья. Ульрих помотал головой, отгоняя усталость и сон. Нестерпимое чувство голода заставило его проявить некоторое нетерпение, и он оглянулся в сторону стойки, где человек, с невозмутимым видом продолжал протирать полотенцем тарелки так, словно и не было никакого нового посетителя, появившегося около десяти минут назад. Прохор сдвинул брови и, обернувшись всем своим мощным корпусом, в упор стал рассматривать хозяина заведения. Мельком увидев подобное внимание со стороны посетителя, человек ещё более углубился в своё занятие, взяв следующую тарелку, старательно дыша на край посуды и нервно протирая её всё тем же полотенцем. С шумом выдохнув воздух, военный взял в руки небольшую глиняную солонку и, повертев её в руках, несколько раз громко стукнул о стол. Ситуация не изменилась. Один из мужчин за соседним столиком обернувшись, обратился в полголоса к хозяину, кинув несколько еле уловимых фраз. Хозяин бросил своё занятие, и смешно перебирая ножками, приблизился с большим подносом к столу, суетливо принявшись убирать остатки еды и протирая столешницу. Другой офицер из гостей поманил хозяина пальцем, от чего тот склонился ещё ниже и стал внимательно слушать. Покорно закивав головой, затем он подхватил поднос и направился к стойке.

– Эй, братец любез… ный, как тебя…, – обратился было Ульрих, но трактирщик даже не взглянул на него, пробежав мимо.

Наоборот, он скоро появился вновь и, подбежав к соседнему столу, заботливо расставил большие кружки с каким-то напитком.

– Пан? – негромко произнёс плюгавенький человечек в фартуке.

Польский офицер кивнул головой и хозяин, переместился на противоположный край стола, уткнувшись взглядом в пол. Военный развернулся сев верхом на скамью, а затем со стуком положил ногу в грязном сапоге, вызывающе демонстрируя подошву к гостю, и громко отрыгнул. Прошка нервно забарабанил пальцами по столу. Подняв голову, он вновь обратился к хозяину:

– Подойди ко мне, кабацкая твоя душа!

– Jeśli nazywasz pana, to jest ani gdzie się nie pójdzie, dopóki nie skończymy jeść. Więc będziesz musiał poczekać! (польск. Если ты зовёшь хозяина, то он ни куда не пойдёт до тех пор, пока мы не закончим ужинать. Так что тебе придётся подождать!) – сказал всё тот же офицер.

Ему очень хотелось быть понятым, поэтому он намеренно произносил свои слова медленно.

– Jeśli ci się coś nie podoba, to poszukaj inna instytucja i najlepiej w Rosji. (польск. Если же тебе что-то не нравится, то поищи другое заведение и лучше всего в России.) – поддержал своего товарища другой военный, вытирая жирные от мяса пальцы тряпочной салфеткой.

Все трое презрительно усмехнулись.

– Dir wird noch besser kommen. (нем. Тебе всё же будет лучше подойти) – настойчиво произнёс поручик, перейдя на немецкий язык.

Словно после сна, он потянул свои руки, незаметно взведя курок пистолета, взглянув мельком на штуцер, лежавший на столе, и стал ожидать реакции. Поляки переглянулись. Очевидно, что они поняли его и в первый раз и во второй.

Хозяин дёрнулся всем телом, наверно желая всё же приблизиться, но один из военных остановил его жестом руки и ответил:

– Nadal jest ani gdzie się nie pójdzie i nie dostaniesz. Pojawił się tutaj, więc siedź i czekaj. Zobaczymy, kiedy będzie można ci rzucić kość. (польск. Всё равно он ни куда не пойдёт и по- твоему не будет. Явился сюда, так сиди и жди. Мы сами решим, когда можно будет тебе бросить косточку.)

Не переставая скалиться, польский гусар вытащил пистолет и положил его перед собой на стол и добавил:

– Powiedz dziękuję ci, że w ogóle pozwolono wejść, a nie kazali czekać tam, na ulicy. (польск. Скажи спасибо, что тебе вообще позволили войти, а не заставили ждать там, на улице.)

– М-да уж, – глухо произнёс Ульрих, сжимая ладонь в кулак, – Пялится вот так, очень даже неприлично, но я научу тебя хорошим манерам!