Таша Истомахина - Ангел обыкновенный

Увидев название улицы, Аня посмотрела на меня как-то недоверчиво, глянула ещё раз, нахмурилась, нашла запись в своем блокноте, снова сверила адреса и растерянно произнесла, протянув мне мое письмо и свой блокнот:

– Посмотри сама. Ничего не понимаю!

Всё совпадало. Написанные позеленевшими чернилами строчки письма отличались от четкой Аниной графики только отсутствием индекса. Все остальное было один в один: то же приятное на слух название улицы при полном совпадении номера дома и квартиры. Только под записью в блокноте была приписка – «Олег Яковлевич».

Мы с Анной, вероятно, заполошно громко воскликнули, а может даже завопили (странно, что в обморок не упали от такого наплыва чувств), но в проеме кухонной двери стремительно появился встревоженный Савелий. Он выслушал наши сбивчивые объяснения, завладел письмом и блокнотом, сверил адреса. Посмотрел на меня задумчиво и произнес:

– Ты пугаешь…

– Согласна. Сначала Средний переулок, Затопша, теперь этот адрес! Из всего огромного города нам досталась квартира, в которой жили мои родственники сто лет назад!

В это время Савелий вопросительно глянул на меня, встряхнул листком, и, пока я сообразила, что это была просьба о разрешении прочитать письмо, он уже быстро пробежал текст глазами. Вмешательство было столь резким, что я почти услышала тревожный вздох от истончившегося за век листка бумаги. Мы с Аней напряженно ждали реакции Савелия, но он повторился:

– Определенно пугаешь!

Чтобы прийти в себя в столь волнительной ситуации, пришлось заварить ещё чаю и съесть по паре бутербродов. Савелий на этот раз сидел на кухне вместе с нами. Уже ближе к полуночи договорились, что подруга покажет письмо Олегу Яковлевичу, а тот – своей матушке: может она вспомнит, оставались ли в квартире вещи прежних жильцов.

Неведомое доселе беспокойство буквально выгнало меня из дома. Сначала я хотела прогуляться пешком, но в последнюю минуту заглянула в кладовку и нашла там крепенький велосипед. Я направилась тропинкой, которой уехала почтальонша, и та вывела меня на узкую деревенскую дорогу, петлями огибающую холмы, отчего подъемы и спуски не казались затяжными. Я давно не садилась в седло велосипеда, поэтому некоторое время искала ровный педальный ритм, войдя же в него, помчалась на всей возможной для меня скорости. Холмы становились всё ниже, и скоро дорога потянулась ровной пыльной лентой вдоль изгородей, за которыми молочно-зеленые злаки нежно колыхало ветром – казалось, что земля покрыта мягкой, шелковистой шкуркой.

Не знаю, как далеко я отъехала от дома, прежде чем увидела ещё один жилой дом с пристроенной к нему оранжереей. Табличка на входе приглашала всех желающих купить цветы, горшки, садовый инвентарь и продукты собственного производства. Потоптавшись поочередно у полок с фиалками, с толстым и тонким бутылочным стеклом, с льняными и хлопковыми салфетками, с плетеными корзинами всех размеров, я отчаялась. Нет хуже, когда есть из чего выбирать! Пришлось умять булку с корицей и яблочной начинкой, купленную здесь же, чтобы дать себе время определиться с выбором.

И тут я увидела этажерку с образцами мыла ручной работы. Одни бруски походили на отполированный малахит, другие – на пчелиные соты. На круглых тарелках лежали вперемешку и резаные кусочки с сердечками посередине, и ломанные, на сколах которых пестрели семена и цветки травок. Ещё мне понравилось мыло в виде плиток шоколада и ягодного желе. Но купила я два традиционных бруска: кремовый с добавлением овсяных хлопьев и миндальной муки, и ещё жасминовый, с ажурным тиснением по белой гладкой поверхности. Я всё-таки надеялась получить письменное приглашение от Этель, поэтому не хотела, чтобы оно застало меня врасплох. Явиться на День рождения без подарков не представлялось мне возможным.

В коттедж вернулась в сумерках и, не зажигая света, поднялась в свою комнату. В душе стояла под струей очень горячей воды, но тревогу не смыла, легла спать вместе с ней. Она толклась во мне долго, немного отпустив только ближе к полуночи – как раз луна всплыла над кронами деревьев.

Я разглядывала кратеры и сеточки дорог на её мерцающей поверхности, пока не почувствовала резкий электрический запах. Тотчас послышался скрежет чего-то жесткого о стены дома, потрескивание, грохот от падения камней. Я резко села на кровати и прислушалась. От страха внутри моего сердца образовалась пустота. Конечно, ведь душа оттуда ушла, но не в пятки. Она сидела рядом, и точно также как я, глупо хлопала ресницами, глядя на серебряный свет за окном.

Когда диск луны заслонила огромная тень, я поспешно сунула ноги в тапки, как всегда перепутав правый с левым. Пока шаркала в них до окна, пугающие тени за окном превратились в знакомые очертания деревьев, а луна погасла снова. Её накрыло облаком, тёмным внутри и светящимся по краям, потом ещё одним и ещё, пока все небо не стало похоже на вязанную узором шальку.

Я оставила на подоконнике зажженную свечу в стеклянном фонаре. Этот огонек не мешал мне, и в то же время делал живым хотя бы одно окно в темном доме.

Утром обнаружила под верандой примятую траву и пару камней, выпавших из ограды, а ещё письмо от Этель и Эстер в почтовом ящике.

«Крутояр. Милому Нумератору.

Дружочек! Извините, что так и не узнала ваше имя, но надеюсь, что когда вы посетите наше скромное торжество, что состоится завтра в четыре часа пополудни, мы исправим эту ошибку. Не выразить словами, как я рада была получить от вас весточку. Мне очень хотелось бы обсудить с вами проблемы, волнующие нас обеих. Кстати, праздник будет неформальным, и мы не настаиваем, чтобы гости приходили парами, поэтому, мы не обидимся, если ваш напарник будет занят и не сможет прийти. С любовью Этель и моя младшая сестра Эстер.

P.S.: Никогда не слышала, чтобы у Нумераторов были напарники».

Тут я пожалела, что не взяла с собой в дорогу Справочник Нумератора. Тогда мне показалось неразумным носить с собой трёхсотлистовую книгу, а теперь я бы с интересом пролистала те сто пятьдесят страниц, что не успела прочитать. Уверена, что там обязательно есть правило про напарников.

Михаэля не было с вечера позавчерашнего дня. Ждать было трудно. Я и чашки все перемыла, и постирала всю свою одежду, и позавтракала, и пообедала, и порисовала в блокноте Нумератора вид с мансарды (интересно, как я его Куратору буду возвращать?). Да, ещё половики выхлопала и подмела дорожку возле дома. После полудня, села на траву рядом с живой оградой из роз и открыла тонкую брошюру, которую дал мне прочитать продавец из книжной лавки. В тонкой самиздатовской книжке было несколько статей на странные для меня темы, и я чуть было не отложила брошюру в сторону, только вот на глаза мне попалось имя Этель. Оказывается, она была автором одной из статей.