Евгений Марков - Имперская сказка

Андрей закрыл глаза, пытаясь уснуть. Вместо сна его сознание заполнилось цветным вихрем, закружились лица, огромный бородатый мужчина, женщина со строгим лицом, худой мальчик лет десяти, отец, мать, брат – щелкнуло в сознании. А затем нахлынул вихрь картинок.

Вот они сидят за столом, бородатый мужчина добро и снисходительно улыбается, ловко орудуя вилкой и ножом в огромных ручищах, красивая женщина с высокой прической в элегантном светлом платье оживленно рассказывает мужу о прогулке по Невскому и об участниках променада, ее комментарии меткие и довольно язвительные. Маленький Георгий роняет лепешку с вареньем и закатывает под стол. Мама прерывается, и нервно отчитывает неряху, сердце замирает от испуга, маму лучше не сердить. Сейчас после убийства деда она лишена этих прогулок. Картинка трехлетней давности.

Комната игрушек с железной дорогой, вагончики, рельсы – все необыкновенно красиво и детально изготовлено. Множество солдатиков и кавалеристов, из кости, дерева, оловянных, многие настоящие произведения искусства. Недавно все это перевезли из Аничкова дворца в Гатчинский.

Испуганное лицо матери и обеспокоенное отца в день смерти деда.

Гимнастическая комната, Чарльз Хис любимый учитель с седыми бакенбардами, и я наблюдаем как подтягивается на перекладине Джорджи, перед этим я подтянулся семь раз, и братик из последних сил пытается на один обогнать, удается, он опускается без сил.

Прогулка по нижнему голландскому саду, я с Джорджи, мама в черном платье, сестренка за руку с гувернанткой, зелень аккуратно подстриженной травы между сходящимися к центру сада аллеями. Величественный дворец и мои с Георгием окна на втором антресольном этаже арсенального каре.

Эти картины и сценки, и масса других обрушились в мое сознание, стирая старую память. Огромным усилием воли мне удалось отделить эту лавину чуждых образов, мыслей, впечатлений как бы в отдельную область памяти. Постепенно я разделил воспоминания, и стал вспоминать себя Трифонова студента 23-х лет. Удостоверившись что помню и понимаю себя, осторожно с опаской захожу в другую память.

Все в порядке, я больше не теряю сознание и могу четко отделить воспоминания своей личности от других. Лица в этих воспоминаниях знакомы мне, огромный мужчина отец – император России Александр Третий, красивая нервная женщина, мать – императрица Мария Федоровна. То есть я сошел с ума, в результате травмы и комы, а в голове образовалась вторая личность наследника российской империи Николая. Все что я прочитал и изучил воплотилось в эту личность. Теперь понятно, как сходят с ума и воображают себя наполеонами и цезарями. Ясно и где я, палата сумасшедшего дома, что объясняет отсутствие медицинской аппаратуры характерной для отделения реанимации. Я читал что у какого-то сумасшедшего в Америке было чуть ли не два десятка личностей, а у меня только две. Хотя может когда приду в себя в следующий раз, будет еще кто-то, как студент историк я помню биографию многих и к Николаю Второму добавятся скажем царь Ашока и генерал Эйзенхауэр.

Итак, надо доказать себе, что вторая личность ложная, это должно помочь вернуть здравый рассудок. Я углубляюсь в память Николая. Вспоминается вся жизнь до сегодняшнего дня 7 го сентября 1881 года. Как и положено более давние воспоминания кроме самых ярких туманны, одно из них гнев отца из-за ловушки, устроенной маленькому Володьке Олленгрену, сыну учительницы. Император даже замахнулся, я в ужасе вжался в кровать так живо представился мне этот эпизод, но отец не ударил.

Я проигрывал в голове семейные сценки, величественные и утомительные официальные церемонии, лица родственников и учителей. Как и положено последние дни вспоминались особенно ясно. Постой, Николай знал ведь кучу языков, английский, французский, немецкий, даже датский несмотря на жуткую сложность произношения. А мне иностранные языки никогда не давались, слабый английский, на немецком умел только более-менее читать, и все. Я составил фразу на русском. Мысленно перевел ее на английский, французский, немецкий, на датский не получилось. Может это ключ, но нет настоящий Николай тоже был не силен в этом языке. Я пробормотал переведенные фразы вслух, получилось легко. А можно ли вообще поймать свой мозг на ложной личности, скорее всего нельзя, ведь вся информация, получаемая человеком, преобразуется мозгом, а если он болен… Вспомнились передачи из цикла «игры разума», там были примеры поразительной субъективности человеческого сознания. Остается только попытаться уснуть, сон исцелит, а утром все прояснится.

– Эй Ники, соня вставай! Просыпайся увалень!

– Доброе утро Джорджи.

Итак, сумасшествие продолжается. Я открыл глаза и оглянулся. Небольшая комната, слегка сводчатый довольно низкий потолок, две кровати, иконы в богатых окладах на побеленных стенах. Обставлено скромно, у узких кроватей высокие спинки. Мальчик с тонким живым лицом и глазами слегка навыкате сидит напротив меня.

– Просыпайся, спящая принцесса, уже поздно, скоро завтрак, а ты еще не одет, не умыт. Данилович будет ругаться!

Джорджи и сам в пижаме. Личность Николая требовала сказать об этом братику и начать пререкания, но я сумел взять на себя контроль и только улыбнулся. Затем встал и начал двигаться скорее на автомате – одел теплые тапочки, оглянулся, мебели действительно немного, но она строго красива, из красного дерева с латунными вставками. Мне всегда нравился стиль жакоб, конечно, такую мебель случалось раньше встречать только в питерских дворцах-музеях. Я сел возле туалетного столика с большим круглым зеркалом. В отражении смотрит подросток с широковатым лицом, выпуклыми глазами, слегка вьющимися ниже ушей волосами. Боже, насколько реально может мозг создавать иллюзию, если болен.

– Ты точно, как барышня, с утра пялишься в зеркало.

– Джорджи, ты уже умылся?

– Нет, я первый.

Мальчишка рванул к двери ванной. Так, а она то у нас общая, придется ждать и точно опоздаю. Мне стало смешно, надо же, даже понимая, что это умопомешательство, я побаиваюсь генерала-воспитателя. Пока Джорджи умывается, с недоверием рассматриваю в зеркале широколицего подростка. Прикоснулся к носу и ушам. Отражение в точности повторило мои движения. Джорджи выскочил из ванной комнаты и стал быстро одеваться. Пора мне. Слава богу, ватерклозет похож на современный, с унитазом и сливным бачком. Намного печальнее было бы приобрести личность Ивана Грозного с тогдашними удобствами, а в этом сне почти современная цивилизация. Сразу удалось определить свою зубную щетку – синяя. Она слишком жесткая, наверное, из натуральной щетины кабана, чистить зубы надо осторожно, чтобы не поранить десна. Ванна цинковая в деревянном корпусе, над ней душ, по два медных крана для горячей и холодной воды в ванной и раковине. Черт, а горячей то воды нет, как в советской коммуналке. Надо будет приказать прислуге нагреть вечером воду. Отопление во дворце еще печное, отец только планирует поменять его на калориферное как в Аничковом. Мама очень настаивает на ускорении этих работ, так что скоро будет комфортнее. Не могу одновременно думать, как я и Ники. Получается будто одна личность захлестывает другую. Мыло похоже на советское детское, особого аромата нет, но вполне приемлемо. Вымылся кое как холодной водой, причесался и тут из спальни раздался хорошо поставленный командный голос: