Ирина Нестерова - Дети Свободы. Евангелие XXI века

Сегодня перед рассветом я взошел на вершину горы, и увидел усыпанное звездами небо,

И сказал моей душе: «Когда мы овладеем всеми этими шарами вселенной, и всеми их усладами, и всеми их знаниями, будет ли с нас довольно?»

И моя душа сказала: «Нет, этого мало для нас, мы пойдем мимо – и дальше».

– Уолт Уитмен

Вольнодумец

Возвращение домой пришлось к ночи.

Ганс растворился в компании своей подруги, а Корниэль наконец мог насладиться сладкой тишиной. Он избавился от бабочки, расстегнул пуговицы рубашки и не спеша зашагал по влажной брусчатке.

Небо здесь было совсем другим: созвездия и планеты отличались от тех, которые Корниэль наблюдал с Земли. Они были настолько близко, что для того, чтобы их рассмотреть, телескоп был не нужен. Взяв курс на самую яркую звезду, играющую неоновыми огнями, он обдумывал сегодняшнюю встречу. Почему же Ганс выделил его из миллиона других ангелов? Должен ли он чувствовать себя той самой звездой, либо он настолько отвык доверять людям, что заподозрил нового друга в скрытой выгоде?

Музыка, звучавшая на вечеринке, сопровождала Корниэля до самого алтаря, мешая думать. Мысленно призвав тишину, он подчинил звуки себе. Музыка прекратилась, и он глубоко вдохнул.

Дорога плавно перешла в поляну. Сняв мягкие ботинки, Корниэль ступил на мокрую от росы траву. Улыбка вернулась на его лицо. Он был счастлив снова стать ее домом.

«Перестань! – сказал он про себя. – Если не доверять ангелам, то кому же тогда?»

Миновав кустарники миниатюрных роз, Корниэль добрался до алтаря. Теребя завившиеся от влаги прядки волос, он жадно вдыхал свежий воздух вкусной летней ночи. Ему хотелось поскорее очутиться в кресле-качалке и, заварив цитрусовый чай, уснуть на рассвете.

Преобладающей рукой Корниэль была правая, поэтому именно ее он определил по центру пентакля – объединения пяти стихий: Воды, Огня, Воздуха, Земли и человеческого Духа в бесконечном круге любви. Он сомкнул веки и, словно пазл, мысленно выложил дорогу домой. Подчинив себе стихии, Корниэль обхватил фиал. Шлепок – и он переместился.

Пошатываясь из стороны в сторону, будто от приступа дистонии, Корниэль ковылял к дому, который прятал свои изящные линии. Он был почти не заметен в непроглядном тумане. Пока что перемещения давались Корниэлю нелегко, но, как сказал Уитмен во время «ангельского инструктажа», его ждет большое будущее.

Избавившись от одежды, Корниэль обнаженным спустился к озеру, которое своими небольшими размерами напоминало, скорее, декоративный пруд, усыпанный редкими камнями. Вода была прозрачной даже в сумерках, что были единственным временным отрезком в мире Корниэля. Больше всего он любил закаты и рассветы, а ночью из-под его пера выходили настоящие литературные шедевры.

Мир Корниэля напоминал волшебный сон, в котором спящий видел одну из сказочных историй любимой книги. Термин «мой Мир» он считал неуместным, так как всегда был сторонником единства Вселенной. Корниэль называл его просто – Дом. Ведь дом там, где ты чувствуешь себя собой.

Корниэль

Когда я вынырнул, то почувствовал чье-то присутствие. Обтерев руками лицо, я обернулся – передо мной стоял мужчина.

– Извини, если я напугал тебя, – улыбчиво сказал он.

Голос был низким и приятным, однако складывалось ощущение, что гость вовсе не извинялся. Казалось, его позабавил мой испуг.

Пока он подходил, я успел разглядеть знакомое мне лицо под шапкой густых волос. Величественная аура Блейка пульсировала ровно и мощно, придавая ему особый шарм.

– Уильям Блейк, – протянув мне полотенце, представился он. Не дожидаясь моего ответа, мужчина продолжил: – Ближайшее время я буду твоим Наставником. Советую поторопиться, сегодня Четверг.

С этими словами Блейк зашагал к арке, ведущей на задний двор. Я сильно сжал челюсти, осознавая, что день будет не из легких.

Мы шли молча, и я не намерен был говорить первым. Я ждал, что он заметит мое молчание и поймет, что пара вежливых слов в адрес его нового ученика не станут лишними. Уильям был маленького роста, на голову ниже меня, и я будто попал под вынужденное командование Наполеона Бонапарта. Эх… Знал бы я, как тогда ошибался! Через несколько минут Блейк наконец заговорил, разъясняя мне суть обряда.

– Сегодня – самый важный день недели для нас и, соответственно, для тебя тоже, – пробираясь сквозь ветви оливковой рощи, бормотал он.

Я еще не уходил так далеко от дома и не знал, сколько всего нового приготовил для меня мой собственный мир. Увиденное очаровывало.

– Каждый Четверг мы получаем жизненную энергию из Источника, благодаря которому мы существуем, – говорил он без всякого выражения, как будто первый раз читал с листа. – Если пренебречь этим правилом, ты «обесточишь» себя за считанные часы. Обесточить – значит лишить себя всякой энергии и высохнуть намертво. Что, вполне абсурдно, да? Ведь ты уже «мертв», – по роще разнесся смех Наставника, который показался мне более чем зловещим.

Молча следуя за ним, я сдерживал себя от грубости. Я был человеком миролюбивым, но когда твои чувства сильнее в разы, а желание вырывается яростным зверем изнутри, ты узнаешь о себе много нового.

Будто почувствовав мой стыд перед самим собой, Блейк снисходительно посмотрел в мою сторону.

– Нет абсолютного зла или абсолютного добра в тебе. Важно лишь то, как ты это используешь.

Я слегка улыбнулся, и мы продолжили идти.

– Поэтому Ганс Чапмен здесь? Ведь он не производит впечатления парня с идеальным прошлым.

Засунув одну руку в карман, другой потряхивая мокрые волосы, я не отрывал взгляда от Блейка.

– Гензэль прошел долгий и сложный путь.

«Он сказал Гензэль?»

– Его мать была валькирией, предавшей отца и тем самым превратившей его в чудовище. Брат, лишенный всякой совести и семейных ценностей. Утраченная любовь, высосавшая из него последнюю надежду. Пороки и самобичевание едва не сгубили его. Лишь в зрелом возрасте бедняга взял себя в руки. И не напрасно.

Отряхнув одежду, Блейк потянулся к дверной ручке. Это была центральная часть двери, ее украшение. Роскошная и причудливая, со множеством декоративных деталей и завитков, она напоминала ту, что открывает вход в обеспеченные дома в стиле рококо.

Дверь будто вросла в высокие зеленые кустарники идеально ровной формы. Такие «заборы» можно было видеть в лабиринтах, вот только здесь не было никакой путаницы.

Повернувшись ко мне, Блейк добавил:

– Никогда не поздно поверить в себя. Что бы ни было позади, сколько бы боли не переполняло твою душу, все, что случилось с тобой – это инструменты для будущих побед. Использовать их никогда не поздно.