Александр Черенов - СТАЛИН ЖИВ! Пятьдесят третий… и дальше

– Сюда! Хозяину стало хуже!

Все пятеро – со Старостиным во главе – ворвались в комнату. То, что они увидели там, потрясло их: лицо Хозяина приобрело синюшный, классически мертвецкий оттенок. Он с трудом дышал и хрипел.

– ???

На вопрос расширенного формата Старостина уже не хватало. Браилов художественно удручился.

– Типичная картина кровоизлияния в мозг: начали отказывать лёгкие и сердце…

– Что же делать?! – в истерике метнулся по зале Старостин. – Что же делать?! Что же делать?! Чёрт меня дёрнул угодить сегодня на дежурство!

Какими бы недостойными ни казались со стороны возгласы подполковника, но никто и не подумал осуждать его, как минимум, вслух. Ведь в этот момент он в точности следовал негласной инструкции: «живые думают о живых». Вот он и думал. О себе, пока ещё живом. А Хозяин отрабатывал лишь поводом для этих мыслей: создавал картину и дополнял её со стороны других – тех, которые «не живые».

– Иди звонить Игнатьеву: нечего, тут, скакать зайцем!

– ??? – на полускоке замер Старостин.

– Хватит уже согласовывать – пусть вызывает врачей!

Подполковник вздрогнул, первым делом традиционно «отделался» от комка, неэкономно облился потом – но всё же дал текст:

– Да-да, ты прав, Семён Ильич!

И он судорожно метнулся к двери.

– А вы…

Браилов перевёл взгляд на Тукова, Бутусову и Рыбина.

– Немедленно на кухню: вскипятите воду, приготовьте водку, коньяк и полотенца для компрессов. А тебя, Петя…

Он повернулся к изумлённо таращившемуся на него Лозгачёву.

– … я прошу остаться со мной.

«Кухонный наряд» немедленно отбыл к месту назначения. Как только стало возможным констатировать, что «не слышны в саду даже шорохи», Лозгачёв немедленно «разгрузился»:

– Семён Ильич: какой кипяток? Какие компрессы? Даже я, дуб стоеросовый, и то понимаю, что это «мёртвому припарки»? Зачем ты их туда послал?

– А ты предпочёл бы, чтобы я послал их «по другому адресу»?

– ???

– Чтобы они не мешали нашему разговору?

Лозгачёв ещё больше округлил глаза, но в следующее мгновение уже «запирал» рот громадной ладонью. В виду «достижения потолка» глаза уже больше «не округливались», хотя для этого были все основания: на него внимательно смотрел только что умиравший Сталин, и нормально при этом дышал.

– Да, Петя, это не галлюцинации!

Браилов мягко положил руку на плечо друга и потенциального соратника, пытавшегося ему пальцем неинтеллигентно показывать на Сталина. Полубезумные глаза подрабатывали ему художественным вращением. Язык же подполковника в выражении чувств не участвовал – и совсем не по причине незначительности повода: не функционировал.

– Против товарища Сталина враги устроили заговор. На этот раз настоящий: ты ведь знаешь, как я отношусь к подобным обвинениям?

Лозгачёв, всё ещё «отсутствуя в себе», «автоматом» потряс головой. Скептическое отношение майора к процессам такого толка ему было хорошо известно из иронических взглядов Браилова на упоминание об очередном, но, как всегда, неудачном, «умышлении на товарища Сталина».

– И, всё, что ты видел, Петя – это не театр. Точнее, не всё, что ты видел – театр.

– ???

– Я действительно нашёл Хозяина лежащим на полу без сознания. И в его организме действительно начали развиваться те процессы, о которых я тебе говорил. Только причина их была отнюдь не естественного характера.

Вот теперь Лозгачёв заговорил – от догадки.

– Ты хочешь сказать, что Хозяина…

– «Накормили»! Точнее, «напоили»! Ядом «от Майрановского»!

«Яд «от Майрановского»! Ну, словно, парфюм «от Коко Шанель»! В другое время они с Лозгачёвым посмеялись бы этому невольному эпигонству, но другое время либо уже прошло, либо ещё не наступило.

Лозгачёв, по причине добросовестного потрясения не обративший внимания на забавную аллюзию, открыл рот для реплики, но Браилов уже «закрывал его обратно».

– Не время для расспросов, Петя! Скажу тебе только одно: жизнь Хозяина – вне опасности. Всё, что нужно было сделать, я уже сделал. Остальное мы должны сделать вместе…

– ???

– Ты правильно меня понял: вместе с тобой, Петя!

Лозгачёв тут же «отработал Старостиным по линии комка в горле».

– Что я должен делать, Семён?

Заполучив союзника – вопрос подполковника уже можно было считать «подписью под договором» – Браилов приобнял того за плечи.

– Только одно: помочь разоблачить заговорщиков.

– Кого?

– «Знакомые всё лица», – хмыкнул Семён Ильич, посверлив Лозгачёва выразительным взглядом.

Глаза Лозгачёва, едва придя в норматив, опять распахнулись до предела.

– Берия?!

– И компания!

Уставившись взглядом в угол, Лозгачёв, как человек сообразительный и «не сегодня заброшенный на Землю», потрясался недолго.

– Вообще-то, что-то подобное я предполагал с самого начала… Жду твоих распоряжений!

Семён Ильич удовлетворённо хлопнул подполковника по плечу: консенсус дошёл до точки. До той, за которой он уже переходил в фазу приказов. И Браилов не только не стал мешать переходу, но и ускорил его.

– Приготовь на всякий случай оружие: пистолеты, автоматы, гранаты. Пистолет – лучше браунинг – держи при себе.

– ???

– Думаю, пригодится.

Лозгачёв с готовностью кивнул головой.

– Как только «кухонный наряд» вернётся, немедленно двигай в «оружейку»!

Лозгачёв перевёл взгляд на Хозяина. За санкцией. И правильно: одно дело, если бы вождь работал деталью интерьера – и совсем другое, когда он присутствовал при инструктаже. И, судя по выражению его глаз, не одними ними, но и мозгами тоже.

– Выполняйте, – смежил веки Хозяин. – Рад, что Вы оказались верным человеком…

– Товарищ Сталин, да я за Вас…

Расшифровать «готовность» не удалось: помешала традиционно предательски навернувшаяся слеза. Хотя, в данном случае, вряд ли предательски: вовремя и кстати. И всколыхнувшиеся в неслышном рыдании плечи тоже были уместны. Во всяком случае, Хозяину это должно было понравиться, даже при том, что Лозгачёв давал чувство не по роли, а от души.

В этот момент в залу ворвался Старостин. Для доклада.

– Насилу дозвонился! Ещё и нарвался на матерки: дескать, чего Вы там дурака валяете! Но потом министр, всё-таки сказал, что созвонится с врачами. А что у вас?

И тут он заметил, как вздрагивают плечи стоящего к нему спиной Лозгачёва.

– Неужели так плохо? – «упал» он «духом» на Браилова.

Семён Ильич мрачно кивнул головой, в душе благодаря Лозгачёва за то, что тот «дотянул с плечами» до появления Старостина. Сейчас он вместе с ними – Лозгачёв с плечами, то есть – активно и полноценно работали на достоверность сценария.

– Плохо. Можно сказать, безнадёжно…

На пороге – в момент «вторжения» Старостин не озаботился дверью – появился «кухонный наряд». Двое несли тазы, дымящиеся кувшины с горячей водой, полотенца. А подполковник Туков был вооружён бутылками с водкой и коньяком.