Александр Черенов - СТАЛИН ЖИВ! Пятьдесят третий… и дальше

И Круглов не задержался «в строю».

– Все участники заговора – из числа установленных на текущий момент – арестованы. Доказано, что лица, намеченные Берией к «выдвижению», были в курсе планов «благодетеля». Но непосредственно к заговору отношения никто из них не имел. Разумеется, если не считать недонесения о достоверно известном преступлении.

«Обложив флажками» «рабочий материал» – к видимому удовольствию Хозяина – Круглов повернул голову в сторону маршала Жукова. Жуков эстафету принял: сделал шаг вперёд.

– Войска Московского военного округа, товарищ Сталин, в кратчайшие сроки выдвинулись на исходные рубежи атаки и нейтрализовали возможные действия корпуса внутренних войск имени…

Он запнулся, но всё-таки, откашлявшись, мужественно закончил:

…маршала Берии. Командный состав корпуса и его дивизий задержан до уточнения заслуг каждого. Полк внутренних войск, с благословения генерал-полковника Артемьева расквартировавшийся в Лефортовских казармах, разоружён и выведен за черту города. Командир полка, начальник штаба и командиры батальонов остались «квартировать» в Лефортове, но уже не в казармах и на других условиях. Также до выяснения обстоятельств. Считаю необходимым отметить деятельное участие в операции генерал-полковника Москаленко.

Отрапортовав, Жуков звучно двинул каблуками сапог. Многолетняя опала научила его не только Уставу, но и здравому смыслу – по линии непомерной гордыни.

– Где Артемьев?

Жуков тут же отработал заместителем Верховного: облёкся доверием и сдвинул брови.

– Задержан, товарищ Сталин. Но содержится отдельно от остальных, под домашним арестом. Не думаю, что он причастен напрямую. Проявил слабоволие – да! Беспринципность – да! Струсил – да! Но душу за Берию он не заложил, в этом я убеждён на все «сто»!

– «Душу»…

Сталин болезненно поморщился.

– А Вы уверены, что она у него есть?

Жуков растерялся: вопросы религии, как и философии, были не по его «ведомству». Своей растерянностью он тут же поделился с Браиловым. А что: не слава – не жалко.

«Бросать маршала под танк» – даже в профилактических целях – Семён Ильич не захотел, и сделал решительный шаг вперёд. Вроде, как на пулемётную амбразуру. Не в бессмертие конечно, но «всё, таки»…

– Согласен с маршалом Жуковым, товарищ Сталин, – «грудью упал» он «на амбразуру дота». – Никаких данных о причастности генерал-полковника Артемьева к заговору нет и вряд ли они появятся. Что же до души генерал-полковника, то она у него есть, и в целом – здоровая.

– Это как? – немножко подобрел Сталин.

– Наша душа: советская. Не из церкви.

Характеристика явно пришлась Хозяину по душе и он прибавил в снисходительности к «потенциальному объекту». Это позволило Браилову перейти к реабилитирующим основаниям «земного порядка».

– Конечно, товарищ Сталин, он виноват, но вина его заключается лишь в том…

Браилов замялся, подбирая наиболее точное определение. Да и как иначе: момент – ответственный. Ведь это определение Хозяин наверняка положит «в основание будущего приговора», как его не назови: «оргвывод», «приказ» или что иное.

– Надеюсь, не в том, «что хочется мне кушать»? – с усмешкой подсказал Сталин. Реакция Хозяина оказала благотворное влияние на мыслительный процесс Семёна Ильича: пришлось оперативно мобилизоваться.

– Никак нет, товарищ Сталин: в том, что подробно и объективно уже обрисовал маршал Жуков. Артемьев смалодушничал, не осмелился возразить Берии – и пропустил в Москву полк внутренних войск. Возможно, что, развивайся события и дальше по сценарию Берии, он пропустил бы и дивизию из корпуса имени «маршала Лаврентия Палыча».

Браилов мужественно «не потерял мужества» от прямого взгляда Хозяина. И Сталину это понравилось: он не терпел, когда его собеседники «увиливали» глазами или языком.

– Артемьева, конечно же, надо наказать, товарищ Сталин. Но в одну компанию с Маленковым, Хрущёвым и Игнатьевым его зачислять не стоит.

Прикрыв глаза веками, Сталин задумался. Не исключено, что он определялся в этот момент с количеством фигурантов будущего процесса: не окажется ли их мало? Наконец, он тихо «приговорил»:

– Отпустите его. И предложите сегодня же написать рапорт с просьбой об увольнении из армии по состоянию здоровья. И сегодня же приказом уволить его без права ношения формы. Звание и награды сохранить: он их заслужил… в своё время… Какой дурак…

Вероятно, в этот момент Иосиф Виссарионович вспомнил Артемьева «образца сорок первого» и тот знаменитый парад седьмого ноября. Ведь именно Артемьев командовал войсками, которые прямо с парада уходили на фронт, под Волоколамск. Скорее всего, именно этим и было вызвано такое лёгкое наказание для генерала: подумаешь, штатский костюм – вместо мундира. Любой другой на его месте радовался бы даже такой крайности, какую баснописец определил словами «… и голым в Африку пущу!». А тут – какая-никакая, одежда!

Покончив с вопросом – благо, что не с человеком – Хозяин покосился в сторону Жукова.

– Кремль?

Словно недоумевая по поводу вопроса, тот слегка пожал плечами, но тут же поправился: «за отмазку» пожатие в глазах Хозяина никогда «не канало».

– Мы действительно планировали окружить Кремль частями войск Московского военного округа. Но потом, изучив оперативную обстановку, мы с генералом Москаленко решили этого не делать, чтобы не давать лишнего повода москвичам и гостям столицы, в том числе, и «оттуда».

Жуков движением бровей показал, откуда это «оттуда».

– Разумно, – «амнистировал» Хозяин.

Вдохновлённый «надлежащей» реакцией, Георгий Константинович верноподданно закончил в формате «кашу маслом…»:

– Но войска округа, товарищ Сталин, в любой момент готовы выполнить свой долг!

Закончив доклад, маршал энергично боднул лысеющей головой и «вернулся в строй». Теперь все трое – Браилов, Круглов и Жуков – стояли на одной линии, как на параде.

Некоторое время Сталин молчал: собирался с мыслями. Или собирал мысли. Наконец, собрался. Или собрал.

– Что будем делать с пленумом?

Удивлённо оттопырив губы, Жуков посмотрел на Круглова: и политика была не по его «ведомству». Разве что, в плане работы с товарищами. Точнее, по товарищам. Силами вверенных ему частей. Заполучив недоумевающий взгляд маршала, Круглов тут же переадресовал его Браилову. В мастерстве уклонения от «лишнего груза» он нисколько не уступал маршалу.

Поняв, что ни маршал, ни генерал отвечать – ни на вопрос, ни «в более широком смысле» – не рвутся, Семён Ильич вынужденно «рванул тельняшку»:

– Мы уже прорабатывали этот вопрос, товарищ Сталин.

Подобной формулировкой он волей-неволей «подпряг» к ответу и Жукова, и Круглова. К ответу и ответственности. И, как люди неглупые и опытные, те напряглись в ожидании продолжения. По пути они немножко «разочаровались» в Браилове: товарищ «обвязал гранатами» не только себя.