Александр Черенов - СТАЛИН ЖИВ! Пятьдесят третий… и дальше

– Здравствуйте, батоно. Как Ваше здоровье?

Так качественно сыграть подобострастие вперемешку с уважением и любовью не смог бы даже сам Берия. И Деканозов понял: это – не игра. Но, если это – не игра, то… Он напрягся в ожидании ответа «с той стороны». Заметив это, Мгеладзе щёлкнул переключателем громкой связи, успев «по пути» даже усмехнуться.

– Жив, слава Богу…

Деканозов вздрогнул от громоподобного звука. Но в громоподобности никаких заслуг абонента не было: хорошо работала система громкой связи.

– …и ещё одному человеку…

Это не было мистификацией: Деканозов, неоднократно лично общавшийся с Хозяином, мог отличить его голос из тысячи. Он ещё не всё понял, но ему уже стало не по себе. Хотя, глупости говорят люди: «не по себе». Если бы не по себе, а по кому-нибудь другому, совсем другое дело было бы!

– А что у Вас?

Тихий голос Хозяина активно растолкал страхи Владимира Георгиевича. Но, увы, лишь освобождая местечко для новых страхов.

Бережно прижимая трубку к уху, Мгеладзе покосился на Деканозова.

– У нас, батоно, задержанный Деканозов изображает из себя апостола Фому.

– По линии недоверия?

На том конце послышалось нечто похожее на тихий смешок. Акакий Иванович не оставил вождя в одиночестве и поддержал его «здоровым кавказским смехом», пусть и с номенклатурной подкладкой. Так сказать, оценил, одобрил и даже соучаствовал.

– И чего же он хочет? – перестал горловым бульканьем изображать веселье Сталин.

От того, что Хозяину стало лучше, Владимиру Георгиевичу стало хуже. Услышав голос живого Сталина – а для «опознания» ему уже не требовалась экспертиза – Деканозов уже не хотел ничего.

Явно наслаждаясь душевными муками задержанного, Мгеладзе осторожно приглушил голос.

– Вероятно, батоно, он желал бы убедиться в том, что его покровитель по-прежнему имеет возможность нагло врать Вам в глаза о своей преданности?

Наступила пауза, в продолжение которой Владимир Георгиевич обзавёлся ещё несколькими седыми волосами. Наконец, Хозяин «вышел в эфир».

– Передайте, что покровитель уже не сможет покровительствовать ему…

– Спасибо, батоно, – прочувствованно дрогнул голосом Мгеладзе. – Желаю Вам нашего кавказского долголетия и здоровья!

На том конце послышалось клацанье рычагов: «дурной привычки» прощаться с собеседником у Сталина не было.

Мгеладзе осторожно положил трубку на рычаги, и долго ещё впечатлялся состоявшимся разговором: не каждый день общаешься с вождём. Наконец, восторгнувшись последний раз, он вопросительно уставился на Деканозова.

Владимир Георгиевич поник головой.

– Я скажу всё…

… – Итак, с учётом показаний Деканозова и Маленкова, мы имеем полную картину заговора.

Браилов почтительно склонил голову перед Хозяином, который по-прежнему возлежал на диване, но уже в почти кондиционном состоянии.

– Продолжайте, товарищ Браилов…

Обращение не как к безличному охраннику, а как к человеку, у которого есть даже фамилия, возымело на Семёна Ильича благотворное воздействие – и он «впал в энтузиазм».

– В результате проведённых оперативно-следственных мероприятий мы с генералом Кругловым…

Он сделал почтительный реверанс в сторону министра, стоявшего чуть поодаль от него.

– … пришли к следующим выводам. Первое: заговор организовал Берия, который вовлёк в него Маленкова, Хрущева и чуть позднее Игнатьева. Правда, ни один из них и не сопротивлялся этому «вовлечению». Более того, все трое активно откликнулись на призыв Берии совершить захват власти под предлогом сохранения её преемственности и непрерывности.

– «Преемственности…» – покривил щекой Сталин.

– Текст даётся «в редакции» Деканозова, товарищ Сталин, – также поучаствовал в усмешке Семён Ильич. – Мы пока не имеем показаний Хрущёва. Но показаний Маленкова, Игнатьева, Деканозова, Хрусталёва и некоторых других «ростом поменьше» достаточно для того, чтобы наглядно представить себе масштабы и цели заговора. Как и то, товарищ Сталин, что ни Игнатьев, ни тем более, Хрущёв с Маленковым не являлись «невинными жертвами змея-искусителя». Нами достоверно установлено, что замыслы вынашивались и появились на свет «нормально выношенными». Это исключает версию «жертв искушения».

Сталин молча усмехнулся: он мог оценить неглупую шутку – и даже один только иронический взгляд. А «в редакции» Браилова и то, и другое получилось «нормативно неглупым».

Благожелательная реакция Хозяина позволила Семёну Ильичу «развернуть картину» в традиционном для оперативника «академическом ключе». То есть, в переложении фактов на язык уголовно-процессуального законодательства.

– Это подтверждают и записи Маленкова о персональном составе нового руководства, исполненные им собственноручно, и показания его секретаря Суханова, и обнаруженные во время обыска на квартире Берии планы заговора с их детальной проработкой.

Он замолчал и слегка наклонил голову, как бы передавая эстафету Хозяину. И тот не стал уклоняться.

– Роль Булганина?

Браилов осторожно двинул плечом, чтобы не переусердствовать с выражением мнения.

– Товарищ Сталин, никакой активной роли в подготовке и осуществлении заговора Булганин не играл. «Троица» даже не посвящала его в свои замыслы. Его держали «на скамейке запасных»: вдруг, да и пригодится.

Наткнувшись на благосклонный – конечно, не по адресу Булганина – взгляд Хозяина, Семён Ильич ещё раз позволил себе усмешку.

– Но Николай Александрович, конечно, не дурак: он быстро смекнул, что к чему и без дополнительных инструкций. То-то он так лебезил перед Берией и Хрущёвым, пока Вы тут «умирали»!

Увидев знаменитый сталинский прищур, Браилов мгновенно подобрался: Хозяин уже «выходил на вывод» и надо было его опередить. Потому, что этот вывод обещал Булганину другой, и единственный: «вывод в расход». Под руководством «выводящего».

– Но, ещё раз хочу повторить, товарищ Сталин: непосредственного участия в заговоре Булганин не принимал. Это установлено достоверно. То есть, никакого «домината», никакого «тетрарха», никакого «императора номер четыре».

Хозяину не требовалось расшифровки намёка: с историей Древнего Рима он был знаком не только в аспекте «классово правильного» восстания Спартака.

– Думаю, что в процессе дальнейшего расследования дела это только подтвердится. Если Булганина за что и следует осуждать, так за бесхарактерность и беспринципность. Увидев, как «проявился» Берия, да ещё «на безальтернативной основе», он сразу же «записался в банду».

Хозяин смежил веки: принято. Семён Ильич мог перевести дух – и не от продолжительного монолога: решение «персонального вопроса» Булганина, как минимум, откладывалось. Переведя дух, он сделал шаг назад – для того, чтобы Круглов сделал шаг вперёд. Браилов вовремя понял, что министр «застоялся в тени». Сейчас тактически выгодно было дать товарищу «приобщиться к отчёту о подвиге». В будущем это могло пойти на благо, и не только стране, но и отношениям с руководством. А польза от отношений с руководством – это часть общей пользы. Пользы в широком смысле: на благо всей страны. Так как, «ты, я, он, она – вместе целая страна»!