Александр Черенов - СТАЛИН ЖИВ! Пятьдесят третий… и дальше

Молотов «выглянул» из-за пенсне.

– Ну, и как вам такая «национальная политика»? А в отдельных записях Берия пошёл ещё дальше. Например, он предлагал Центру не вмешиваться в дела республик – по примеру отношений Российской империи и входящего в его состав Великого княжества Финляндского. Из истории вам, конечно, известно, что оно имело свой законодательный орган, свою конституцию (в то время как сама Россия её не имела), свой Государственный банк и полностью независимую экономику. При этом Финляндия ещё и получала огромные деньги из Центра: формально – часть России! К чему привела такая «политика», вы все, товарищи, конечно же, хорошо знаете. А Берия предложил нам освободить «младших братьев» от «взносов в общую копилку», да ещё и платить им дань за то, что они «снизошли до нас».

Молотов посверкал стёклами. Опять скользить взглядом по шпаргалке в поисках очередного пункта ему не было необходимости: памятью Господь его не обнёс.

– Теперь – «новое мышление». Для непосвящённого – «китайская грамота». Но, если разобраться – ничего хитрого. Под «новым мышлением» Берия понимал отказ от принципов советской внешней политики. «Всего лишь». Ваш покорный слуга…

Молотов смутился и закашлялся: предстояло немножко «пройтись по себе».

– … ещё совсем недавно справедливо критиковался товарищем Сталиным за то, что по неосторожности пообещал английскому послу рассмотреть вопрос об открытии доступа на наши газетные прилавки некоторых печатных изданий капстран. Лаврентий Палыч в своих намерениях пошёл ещё дальше. Он предполагал не только реализовать «предложение Молотова», но и прекратить глушение «радиоголосов», «в наших же интересах поливающих нас грязью»! А в области внешней политики он переплюнул самых заслуженных антисоветчиков: предложил отказаться от строительства социалистического государства в ГДР! То-то обрадовались бы наши «западные друзья»!

Эта информация несколько меньше заинтересовала аудиторию, так как не касалась напрямую подавляющего большинства её. Поэтому Вячеславу Михайлович пришлось «взбодрить» товарищей порцией более «пикантных» сведений.

– Теперь мы можем не скрывать от масс того, что в своё время Берия был категорически против роспуска фашистской партии НСДАП. Он считал, что только она, а не коммунисты и социалисты, в состоянии управлять послевоенной Германией.

Зал оживился: новость была из разряда «горячих», пусть, судя по словам докладчика, и не «с пылу, с жару». Теперь Вячеслав Михайлович мог гарантированно «скормить» народу «гарнир», не опасаясь за «аппетит» и «несварение».

– Он был категорически против создания независимого демократического государства на востоке Германии. Несколько дней назад, на последнем заседании Президиума ЦК, он заявил, что ГДР – обуза для нас, и что надо дать возможность немцам с запада и востока самим решить вопрос объединения. Так прямо и заявил: «Нам не нужна социалистическая половинка Германии: нам нужно независимое демократическое единое государство!». Как говорится, «приехали!» и «за что боролись?!» в одной упаковке»!

Не оборачиваясь, Молотов повёл рукой в сторону президиума, состоявшего, конечно же, из членов Президиума, но уже того, который с заглавной буквы.

– Если не верите мне, можете спросить у товарищей: это было сказано в их присутствии, во всеуслышание.

Желающих «не верить» и немедленно «приступить к опросу членов Президиума», естественно, не нашлось, и Вячеслав Михайлович продолжил.

– Но самое забавное… Конечно, «всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно»… Так, вот самое забавное, что этот «поборник демократических прав и свобод», сразу же после захвата власти предполагал объединить – под своим началом, разумеется! – ныне существующие министерства внутренних дел и государственной безопасности в одно. С поистине дикторскими функциями и полномочиями! И уже был намечен список тех, кого следовало освободить из мест лишения свободы для занятия руководящих должностей – и тех, кто должен был занять их места на нарах!

Молотов усмехнулся: сегодняшний доклад – в лице бериевской заготовки – давал ему для этого один повод за другим.

– И не иначе, как в плане дополнительной заботы о здоровье советских людей этот «деятель» наметил создание в рамках МВД специального отдела, который занимался бы проведением «актов индивидуального террора и диверсий» – цитирую по тексту его записей – в том числе, и на родной земле!

Вячеслав Михайлович опять выдержал паузу – и опять успешно: народ призвался к вниманию.

– Я уже не говорю о той грязи, какую выплеснул этот негодяй на товарища Сталина! За моей спиной сидят товарищи Каганович, Ворошилов, Андреев – они поправят меня, если я преувеличиваю.

«Поправок» не последовало: все трое дружно закивали головами, солидаризируясь с докладчиком.

– У меня просто язык не поворачивается цитировать всю ту гадость, которую Берия выплеснул на товарища Сталина. И пусть это само по себе ещё не преступление, но уже оно одно наглядно характеризует моральный облик этого пройдохи и подлеца!

– А почему Вы ни разу не упомянули товарища Булганина? И, кстати, где он: что-то его не видно ни в президиуме, ни в зале?

Молотов не стал искать глазами «источник любопытства»: для чего, когда не очень удобный вопрос уже задан. Правда, товарищи «из компетентных органов» не смутились подобным доводом, и быстро вычислили автора – и взяли его. Пока только «на карандаш». Поскольку обойти этот «острый угол» не получилось, Вячеслав Михайлович и не стал его обходить.

– Товарищ Булганин…

Молотов сделал паузу, но уже не для внушения масс и не для большей драматизации момента, а всего лишь подыскивая наиболее подходящее слово.

– …проявил себя… то есть, не проявил себя… словом, оказался…

– Не на месте? – подсказали из зала: «источник», разумеется, был тут же идентифицирован «полномочными товарищами».

– Нет, на месте, но не на высоте.

Над залом повисло неопределённое молчание. Прямо, как в романе. Но в жизни это гораздо страшнее. Острее чувствуется момент, вроде бы, и общий, но как-то неназойливо переходящий в личный. В личный для каждого сидящего в зале. Народ не понял: что же, всё-таки, случилось с Булганиным? Если он не оправдал ожиданий, то, что ждёт его? Или уже не ждёт: дождалось – вместе с ним? Арестован? Убит? Ранен? Приговорил сам себя, не дожидаясь, пока это сделают другие?

Опершись локтем на трибуну, Молотов отогнул указательный палец – для соответствующей работы им в воздухе.

– Я подчёркиваю, товарищи: речь пока идёт только о моральной, максимум, политической оценке поведения Николая Александровича.