Станислав Радкевич - мечтатель_солдат_бунтарь. Головоломка

– У меня срывается выпуск газеты!!! – орал из глубины подземелья всклокоченный человек с красными глазами.

Стол перед ним был завален номерами агитационной «Правды-матки». У одного уха он держал трубку обычного телефона, у другого – мобильник. По мобиле миндальничал с неким Муртазой Салаватовичем, в трубку материл какого-то Толю.

– …Ну-с, господа , с чем пожаловали?

– Вы Зыбов? – удостоверился Вятр.

– Выход газеты срывается! – вновь завопил всклокоченный. – Арестован автобус с листовками!!!

– Кто у вас на связи с силовиками?

– Как это кто?! Всё я! Кому тут чего доверишь? Русскому? Запьет! Башкиру? Все перепутает!

– Татарину, – подал голос Ленька.

Подсказка аналитика, однако, пропала втуне.

– Вы, господа , у себя в столицах все в облаках витаете! А мы тут, на земле, пашем! Вы приехали инспектировать? Отлично! Я покажу вам сто двадцать три номера моей газеты! Я приведу вам пять тысяч двести два агитатора!

– Меня интересуют только два вопроса. Первый: на какую социологию опирается «Правда-матка»? Второй: каков ее реальный тираж?

– Я опираюсь на результаты социологического опроса! – веско заявил Зыбов.

– А качественные исследования вы проводите?

– Мои социологи работают исключительно качественно 22 22 С этой точки Зыбов и Вятр окончательно перестают понимать друг друга. Вятр спрашивает, проводятся ли в Башкирии качественные социологические исследования, то есть фокус-группы, а Зыбов продолжает ему рассказывать про количественный опрос. Они говорят на разных языках. Так нередко бывает в нашем отечестве. .

– А нельзя ли, – нудил Олег, – посмотреть отчеты ваших социологов?

– Ро-ома-а!!! – глядя в приоткрытую дверь, завыл Зыбов.

– Рому? – тихо подпел шефу Ленька.

– Да. – В двери возник складный, разворотистый Рома.

«Рамазан Асаинов», – вспомнил Олег.

– Покажешь господам нашу социологию!

– Сделаем, Виктор Викторович.

В кабинете замначштаба пахло горьковатым мужским одеколоном и уютно светился компьютер на столе.

– Результаты социологии… – напомнил Вятр.

– Да, конечно. – Рамазан мгновенно выудил из стола нужную папку. – Опрос, правда, годичной давности…

– Вот смотрите, Рамазан, треть объема «Правды-матки» – «национальная» тема: засилье башкир на госслужбе, преимущества при поступлении в вузы… – Олег по диагонали пробежал колонки цифр, проверяя себя. – Зачем акцентировать эти сюжеты, если вот народ как черт ладана боится «второй Чечни»?

– Мне трудно судить об этом. Редакционную политику определяет Виктор Викторович.

– Простите, Рамазан, а вы кто по национальности?

– Полукровка. Отец – татарин, мама – башкирка.

– Ну и как вы думаете, это на пользу Доброжилову – ковырять здесь национальную болячку?

– Смотрите… К началу века тут русских было пятьдесят процентов, татар – тридцать, башкир – двадцать. На сегодня официально считается – всех по трети. – Рамазан быстро посмотрел на дверь и понизил голос. – По-моему, мы дергаем тигра за усы. Власть в любой момент может обвинить нас в возбуждении национальной розни. А это – статья УК.

– И последний вопрос, Рамазан, если можно.

– Конечно, Олег Палыч.

– Каков реальный тираж «Правды-матки»?

– Точная цифра мне неизвестна. – Рамазан опустил глаза. – Распространением газеты занимаются волгоградцы из команды Виктор Викторыча.

– Понятно… – Вятру вдруг нестерпимо свело скулы от пошлости жизни. – А кто в штабе занимается SMM?..

Самолет чуть тряхнуло – Олег открыл глаза. Что ему показали? Сон? Естину?

Где-то на севере Башкирии власти пытаются закрыть татарскую школу. Противостояние родителей с милиционерами перерастает в драку: с десяток человек ранено, двоих или троих увезут в больницу. Старушка-учительница получила инфаркт и ночью умерла.

На следующее утро полгорода перекрыто баррикадами. Башкиры создают народные дружины. Толпа с флагом Татарии захватывает районное отделение милиции. К городу стягиваются войска…

Упаси бог от такой естины!

Олег посмотрел в иллюминатор. Мутно-голубые клубы облаков внизу то и дело озарялись изнутри вспышками молний. Далекая и грозная красота чужих трагедий…

Вятр прилетел к Новодевичьему ровно в одиннадцать. Накануне он был в Питере. Там при штабе объявились городские партизаны – диггеры и фанаты Че Гевары, – и надо было разобраться, кто они: гэбэшные провокаторы или просто молодые придурки. Но из-за нехватки времени он в этом полярном карнавале только еще больше запутался.

…В руках у Насти был игрушечный щенок. Она высоко подняла его над головой и показала папе.

– Это Лопух, он наказан.

Олег сгреб Настю и Лопуха в одну охапку и поцеловал.

– Встречаемся ровно в четыре на этом же месте, – проговорила Ольга так холодно, как умеют только мелкие блондинки.

– Ты опоздала на тридцать минут! – не удержался Вятр.

В ответ только пыль взвилась из-под колес «Гелендвагена»…

Олег и Настя остались вдвоем.

«…Господи, как быстро она растет! Чертовы выборы напрочь отрывают меня от реальности. Или… создают другую?»

– А знаешь, за что я наказала Лопуха?

– Нет, малыш.

– Он съел жвачку перед обедом – «Чупа-Чупс».

– Неважный поступок.

– Папыч, возьми меня на ручки!

Вятр отработанным движением крутанул дочку над землей, и она, поерзав, привычно устроилась у него на плечах.

– Да ты потяжелела, дочь…

– Я расту. Мама покупает мне «Растишку». Папыч, а почему ты так долго не приходил?

– Было много работы, котена.

Довод прозвучал жалко. Олег с Настей на плечах медленно спускался вдоль монастырской стены к пруду. Холодные пальчики осторожно трогали голую папину голову.

– Мама мне говорила: «Не скучай, папа приедет, и вы пойдете гулять на Новодевичий». А я все равно скучала.

– Я тоже очень скучал по тебе, малышик.

– Папыч… – Она изо всех сил обхватила родную голую голову обеими ручками.

Некоторое время он ничего не видел перед собой. Ослепленный любовью, он шагал наугад.

– А где ты был, папыч?

– Ну, последнее место – город Санкт-Петербург, на берегу Балтийского моря.

– Оно синее, как в Греции?

– Нет, малыш, Балтийское море – северное. Зеленое скорей.

– А что ты там делал?

По пруду бежала мелкая рябь, бликуя в висячих космах ив. Врать дочке было тошнотворно пошло. Но правда про диггеров все не давалась Олегу.

– Папыч, ты уснул?

– Задумался. Твой Лопух съехал мне на глаза. Вот сойду с дорожки – и мы свалимся в пруд.

– Лопух, не шали! Папа, а что ты делал в этом… Сам -Петербурге?

– Встречался с… друзьями.

– А они какие?

– Молодые. И смелые. Только глуповатые.