Станислав Радкевич - мечтатель_солдат_бунтарь. Головоломка

– Как Винни Пух?

– Винни добрый. А те – ежики.

– Они хотят кому-то сделать плохо?

– Наоборот, хорошо. Но для этого они хотят прогнать мэра города. Это такой сампетербуржский царь.

– Он плохой?

– Он ленивый и лживый. И во всем слушается московского царя. А горожане живут так себе…

– Папыч, опусти меня на землю.

Минуты три Настя шла молча, помахивая Лопухом.

– Может, уточек покормим? – осторожно предложил Вятр.

– А чем?

– У меня есть булка.

– Ага. Давай. А как твои друзья будут воевать с этим… ну, как его?

– Мэром?

– Да.

– Они диггеры. Они то есть умеют проходить под городом по подземным тоннелям. И они знают один старый-престарый тоннель. По нему они хотят пробраться во дворец. А потом – выгнать плохого царя из города.

– Он вернется с солдатами. – Настя невесело подкинула Лопуха над головой. – И они посадят ежиков в тюрьму.

– Почему ты так думаешь?

– А я смотрела мультик «Три толстяка». Там наши тоже пролезают по тоннелю, но он узкий. А чтобы захватить дворец, нужно много людей. И пушки.

«…Эти диггеры просто дурачье, а не провокаторы. Надо их отмыть и пристегнуть к полевой сети. Она пострашнее пушек…»

Они спустились к воде. Настя доверила Лопуха папе и стала кормить уток. Птицы с жадностью выхватывали из воды лохмотья хлеба, злобно щипля друг друга клювами.

– Почему ты… вы, – неожиданно ожил Доброжилов, – на месяц затормозили стратегию?

– Социология, Прокл Харитоныч… От такой, с позволения сказать… есть два пути. Один – сразу все похерить и полететь отдыхать – ну, скажем, на Реюньон, да? Другой – сочинить такую стратегию, которая…

Доброжилов достал из плошки апельсин и разрезал его на два оранжевых полушария.

– Реюньон… – Под репьями бровей засинело. – Бывали вы там?..

– Не приходилось.

– А хочется?..

– Хочется разбежаться да прыгнуть. Тогда, может, и долетим до… победного. А будем ползти…

– Прыгнуть… Ты смотри! Что же, так и будем – великими скачками к победе коммунизьма?

– Добра над злом – если по стратегии.

Доброжилов вложил в пасть дольку апельсина и стал задумчиво ее пережевывать. В разверстую цитрусовую мякоть на столике невесть откуда свалилась саксонская оса.

– Добро, зло… Так ты… вы, значит, идеальную стратегию сочиняете?

– Точную, мечтаю.

– Это если б кто из моих старателей… на месяц опоздал с балансом… – Доброжилов проникновенно задумался.

– Текст готов, – вырвалось у Вятра. – Мы презентуем его хоть завтра.

– Добро, – непоправимо согласился Доброжилов. – Точное время утрясете с Окоемовым.

Попили минералки.

– У меня к вам просьба, Прокл Харитонович, – решился-таки Олег.

Репейная бровь вопросительно приподнялась.

– Примите вы нашу стратегию или нет, а все штабы должны работать как один.

– А сейчас не так?

– Сейчас черт-те как.

– Ну уж что-что, – отжег Доброжилов, – а дисциплина у меня на «Точке» – как на флоте!

– Публичная политика – не бизнес. В выборы будет втянуто народу на порядок больше, чем сотрудников в «Точке Овна», – тысяч сто человек. Поэтому приказная дисциплина работать не будет.

Вятр умолк. Реакция миллионера на либеральные загогулины могла быть любой степени свирепости… Но пока тот лишь смачно чавкал цитрусовым реюньоном.

– Скоординировать работу штабов, Прокл Харитонович, можно только вокруг общей стратегии. Но ребята в регионах ее пока и в глаза не видели. А самодельничают уж во всю ивановскую.

– Они говорят, мы время теряем… А конкретно – о ком речь?

– В Питере или, скажем, на Кубани есть проблемы, но решабельные. А вот в Башкирии… Там начштаба не местный. Возрастной. Да и куда у него деньги деваются – неясно.

– А мне говорили, Зыбов – крепкий руководитель. У него там вроде хорошие результаты…

– Наши результаты – это ваши рейтинги. А газеты и агитаторы – это только распил бюджета.

Артельщик задумался. Могло показаться, он не отрывает глаз от пестрой саксонки, упорно барахтающейся в цитрусовой трясине. Но на самом деле его мысли улетели куда-то далеко-далеко, куда дальше Реюньона.

– Башкирия, значит… – произнес он наконец. – А вот вы, Олег Палыч, что бы сделали в Башкирии?

– У Зыбова есть молодой зам – Асаинов. На старых крыльях за мечтой не угонишься.

По конькам изб чертили тучи. Яблони стояли в яблоках, как сельчанки в монистах.

– Яблоцка хоцца, – закосил Миха под Мустафу 23 23 Персонаж раннесоветского блокбастера «Путевка в жизнь», беспризорник и вор, который перековался в сознательного пролетария и был зарезан знакомым бандитом. .

– Имеем право, – согласился Димка.

Одну плодоносицу хозяева с кондачка ткнули к самому забору. Студенты мигом напихали яблок во все карманы, но они оказались кислые, как мелкое предательство. Одно Димка с голодухи сжевал, второе, едва надкусив, запулил в лопухи.

Широко раскрытыми глазами за чужаками наблюдала сопливая девчушка от калитки. В руке она крепко-крепко сжимала одноногую куклу.

– На́ яблоко, – нечаянно расщедрился Миха.

– Бери-бери, – подбодрил туземку Димка.

Девчонка спряталась за калиткой и заперла ее на вертлюжок.

Гигант Миха, разбрасывая полы плаща, пошел дальше мерить проселок гулливерскими кирзачами. Непринятый дар он некоторое время подкидывал на ладони. Потом размахнулся и, едва не оторвав брезентовый рукав, засветил им в никуда.

Сельмаг был канареечно-желт. Пока полыхало бабье лето, цвет «точки» не особенно цеплял глаз. Но потом полили беспросветные ливни, и пуп деревни выпер во всем своем идиотизме.

– А работает? – усомнился Миха.

– Должно, – мечтательно предположил Димка.

На двери сельмага висел замок размером с детскую голову. Студенты на всякий случай перечли табличку «Часы работы магазина», но ничего нового не вычитали. В три часа дня магазин должен работать. Точка.

Миха от души жахнул сапожищем в дверь. Замок издевательски звякнул. Студенты сели на мокрые ступеньки. Без водки они не могли вернуться в поле. Народ этого не поймет.

– … сила, – сказал Миха.

– … мать, – подтвердил Димка.

От нечего делать будущие президент и генеральный прокурор России поехали ругать колхозный строй. Все у них через жопу, у деревенских. Есть картошка – нет мешков. Есть мешки – нет машины. Машину чинят, картошка гниет. Картошка сгнила, зерно покупаем у Америки…

Наподобие субмарины, из лужи всплыл «Жигуль», по крышу обляпанный говном. За рулем сидел мужик в шляпе, рядом – баба с ребенком на коленях, сзади – еще три бабы с детьми. Перегруженная малолитражка выплывала по брюхо в рыжей жиже.

Колхозницы, однако, восседали гордо и прямо, а детишки с готовностью показывали носы двум городским дурням, сторожившим закрытое сельпо.