Александра Нюренберг - Крылатое человекоподобное существо. История одной семьи

– Так вот. Я ж не злыдень какой. – Сказал Валерьян. – Я абсолютно согласен с тем сказочным существом, которое изобразил Илья. Пуще горькой редьки мне эти, получавшие отличные оценки в шайтанской школе.

Оля взглянула, подвигаясь в круг света от маленького фонарика, укреплённого ещё Борисом в ветвях виноградника – проволока припутана к лозе накрепко.

– А вы хоть ели горькую редьку? Местная хороша – горло дерёт, нечисть выводит… у Поли спросите. Только не при Илье – а то он распишет вам некоторые её свойства

– Чьи?

Оля подвигала сигаретой.

– Я про редьку говорила.

Лётчик выслушал.

– Я, – поведал этот славный парень, – пробовал и горькую редьку.

Она полуобернулась.

Из окна донёсся яростный на все голоса звук, как пред концертом, когда пробуют инструмент: смеялись. Над всем воспарил звучный женский гоготок, от которого вздрогнули плечи лётчика.

Лётчик вдруг посмотрел на смещающиеся тени под виноградником. Тревожимые согнутой иголкой еле приметного месяца они пробирались по дворику до самой живой изгороди.

Она заметила его взгляды и пояснила сигаретой:

– Ныне виноградник не обрезан. Борис сам не обрезал никогда, звал одного местного. Ну, а мы не нашли, запропастился куда-то. Так что Чёрная Стрела под вопросом.

– Да, искусство. – Неуверенно похвалил лётчик.

Оля прислушалась.

– Веселятся. Что там ещё Илья сочинил? Второй-то бутылки нету, это он ради вас.

– Честь. – Серьёзно заметил рыжий парень и снова поглядел на тень, торопящуюся с волочащимся хвостом жимолости от калитки. – Вы никого более не ждёте?

Оля пожала плечами.

– Кого же? Вся наша банда в ссоре… ах, я хотела сказать, в сборе.

Насмешливо прищурилась в дыму.

– Извините… словечки… это всё Илья… веселит он нас… потешный мужчина…

– С кем поведёшься, – сообщил Валерьян.

– Верно – Кивнула Оля. – Ну, так вернемся к ним… а то не все смеются.

Валерьян хотел возразить, но на что, собственно. Шагнул, чуть не оступился. Почувствовал Олины пальцы на рукаве.

– Вы в воздухе так же широко шагаете?

Неловкий смех был ответом.

– Рост проклятый.

– Ах, да… Ноги мешаются, да?

– Да, бывает.

– Ах, не всегда на земле нам мешают наши тела.

Молчание явилось кем-то третьим между ними. Оля смотрела так, ну видит в темноте барышня.

– Странные вы какие-то. – Хмуро сказал лётчик. Он помрачнел и рыжина его погасла.

– Ну, ну.

– Но красивые. – Смешавшись и подставляя себя фонарику, так что заблестел погон, простил рыжий.

Оля увела его в дом и вовремя, кажется.

– К слову, о страшных существах, господа. – Возвысил голос Илья и все, не сразу затихнув после предыдущей шуточки, прислушались один за другим к посерьёзневшему властному и насмешливому голосу.

– Давеча слышал я, что вводят войска.

– Фронт разве переместился?

– Фронт не переместился… говорят, внутренний враг оживился на пограничье с некоей территорией. В горах усиленный патруль.

– Что значит оживился? – Придралась Калерия. – Он, что, мёртвый был?

Илья взглянул на лётчика

– Вот вы, Валерьян Львович, что скажете?

Тот пожал плечами, Поля протянула ему яблоко через стол.

– Да, был такой разговор.

Калерия, неподвижно обхватившая бокал, подняла голову и палец.

– Что? – Спросил Илья, отменив собственную реплику, адресованную лётчику.

– Вы слышали?

Поля, сидевшая с открытым ртом и внимавшая Илье, насупилась.

– Ну, хватит. Ты и десять минут назад жаловалась, что тебе слышится что-то.

Она обхватила себя, как дриада над собственным деревом.

– У меня мурашки везде бегают.

Калерия не слушала, глядя в темноту окна. Лётчик заметил, что у неё шевельнулось розовое маленькое ухо под волосами.

– Вы что-нибудь видели? – Обратился Илья к Оленьке и лётчику.

Оля недоумённо приподняла плечо и взяла яблоко, прижав его к щеке.

– Нет…

– Местные разочарованы, – нудил Илья. – Сначала пришли с плотиной и водопроводом, с йодом и ватой… и блаженным медицинским спиртом, – Поля высунула кончик языка, – да-с, пришли.

– А что? – Спросила Поля.

Молчавшая Анастасия заговорила нараспев, тихо и внятно:

– Девочки надрываются на полях, где растут прекрасные, но чудовищные цветы… эти цветы сами не раскрываются, и они должны разнимать острые, как бритва, лепестки своими руками.

Олюшка сурово взглянула на неё:

– Они и раньше надрывались.

– Но раньше Баалзеб так часто не спускался с вершин. – Обыденно ответила Анастасия.

Все замолчали. Вдалеке постучали деликатно калиткой. Илья встрепенулся и, радуясь возможности прекратить разговор о Баалзебе, спускающемся с вершин, – и местные, и те, кого называли «чужаками», не любили таких разговоров, считая их дурной приметой, – помахал рукой – я сейчас – вышел.

Калерия прислушалась. Продолжая слушать, поднялась и выглянула во внешний двор, приоткрыв дверь веранды и напустив холодку, который не понравится кокону в сундуке. Плоховато видно в новолуние, но всё же за теневым форпостом живой изгороди мелькнули две фигуры.

– Как наш малыш? – Мягко спросила Анастасия.

Калерия мрачно взглянула на неё.

– Недавно домой не хотел идти. Камень подобрал и показывает мне.

Она занесла руку.

– Недурно. – Мурлыкнула Оля.

– Да, недурно. – Подтвердила Калерия.

– Эта беленькая крошка с толстыми щеками и бессмысленным взглядом зелёных глаз заполнила наши сердца. – Низко склонившись над пустым бокалом, Анастасия выглядела вовсе не грустной.

– Беленькая крошка, гм-м… – Проурчала Оля. – С ней трудно порой, но мы без неё никто.

Калерия посмотрела на неё.

– Кто-то, – сказала она, поворачиваясь к лётчику всем телом, – из нас всегда берёт на себя реплики Ильи, когда он выходит.

– Обычно это бываешь ты. – Заметила Оля.

– Где, кстати, он. – Анастасия заботливо отирала виноградный сок со щеки Поленьки.

– Он на вас похож? Ребёнок?

– Да… – Неопределённо согласилась Калерия и посмотрела опять на Олю.

Та сделала жест – молчу.

– Зимою я в конторе работала. Определили его в ясли. Однажды я не могла его отвести. Донесла до прямой дорожки и говорю: «Иди». Машин не было, знаете. Вот он пошёл – я смотрю. Ну, и ушла. Ну, он двинул, и тут с ним по младенчеству… я вовремя не высадила. Так вот, он в ясли не пошёл, а пошёл в контору. Как он помнил, где это, не ведаю. Ну, пришёл и зашёл.

Анастасия, слушавшая с упоением, вмешалась:

– Женщины были в восторге.

– Мы там воды нагрели… но, а потом, как сели за столы, так у всех зубы застучали: как мог двухлетний ребёнок прийти за квартал туда, где был один раз?

– Сильный характер. – Пробормотал внимавший рассказу о штанишках человек со звездой.

– Но вообще-то я дочку хотела.