Алексей Аимин - Голкипер. Нас ведут

Это уже позже он узнал, что в древние времена когда хоронили погибших на их могилы люди носили землю шапками, шлемами, корзинами насыпая сопки и курганы И чем достойнее были погибшие, тем выше были их могилы, ведь землю приносили и позже – в дни поминовения.

Провожающих было совсем мало – невестка с внуком и все. Сын Дмитрий находился в плавании. Вовка рассказал, как все произошло.

Невестка, убрав набежавшую слезу с горечью прокомментировала:

– Это на него похоже – спасатель…

Всюду лез, все-то ему было надо, то кого-то грудью прикроет, то из проруби вытащит. И сам рано ушел, и жену туда раньше времени отправил! – но, увидев Вовкин взгляд, сбавила тон:

– Всю жизнь она за него боялась, переживала…

Поправив венок, она попрощалась и ушла.

Вовка стоял у глиняного холмика в прострации:

– Что теперь-то?..

Но тут он вспомнил, как Михалыч собирался погулять на их со Светкой свадьбе.

– Как же он тогда сказал?…

«Это на поминки не приглашают…»

Вовка прошел до ближайшего магазина и вернулся на кладбище. Он видел, куда направились могильщики, и пошел к ним. Зайдя в бытовку, он безошибочно определил старшего – крупного бородача.

– Мужики, давайте помянем хорошего человека.

Старший хмыкнул:

– А здесь, почитай, все кладбище хорошими людьми заселено. Кто ж про покойников плохое скажет? А кто он тебе?

– Никто.

– Значит, и правда хороший человек. У нас сейчас только говнюков всяких с музыкой толпами хоронят, а хороших людей и при жизни не ценят и после смерти быстрее забыть стараются. Они ж как укор всем оставшимся!

Вовка ехал домой и под стук колес электропоезда вспоминал, вспоминал, вспоминал…

Знал он Михалыча всего ничего, но ближе человека в жизни не встречал. И это несмотря на то, что по возрасту, тот мог бы быть его дедом. Но между ними была какая-то невидимая связь – чувствовал, как их притягивало друг к другу.

Но больше всего мучил его еще вопрос:

– Что же было в последнем взгляде Михалыча?

Это было какое-то послание адресовано именно ему и он ощутил какой-то толчок.

Что-то необычное было и в резюме паталогоанатома:

– Сердце разорвано как граната – никогда такого не видел – возможно, умер до того как упал.

Вовка чувствовал себя после свершившегося совсем другим человеком, как будто в его теле поселился кто-то еще. Но это его почему-то совсем не тревожило.

Он вспомнил слова Палыча: Рубикон пройден – назад дороги нет. Это было сказано и о нем – прежним Вовкой он уже никогда не будет!

И еще он вспомнил слова Михалыча:

Незачем бояться смерти: когда мы живем – смерти еще нет, а когда она наступает – то нас уже нет — ты уже за чертой.

Вовка все прокручивал и прокручивал в памяти последние секунды жизни Михалыча и тот самый взгляд. В какой-то момент его словно осенило – это была его просьба-наказ:

«Продолжай!..»

Под равномерное покачивание вагона в голове одна за другой возникали картины из недалекого прошлого. Полгода назад Вовке повезло, он снял комнату в центре города рядом с работой и всего за тысячу в месяц. Давно уже ему хотелось пожить одному, самостоятельно.

Вовкина мать с отчимом жили в поселке кирпичного завода – от райцентра три остановки на электричке. Но дело даже не в дороге – до работы около часа. Осточертело ему жить в доме отчима с его армейскими замашками советских времен.

Просто он сам только полгода как отслужил. А когда вернулся, родного дома как не бывало – сгорел дотла. Вот мать и перебралась к своему давнишнему ухажеру, которому почти десять лет во взаимности отказывала.

– Жизнь штука сложная, порой она ведет людей против их желаний и устремлений, особенно тех, кто перестает бороться – так, довольно мудро рассуждал Вовка в неполные 22 года.

А ведь в школе он был твердым троечником. Вовка никогда не делал уроки, ему достаточно было внимательно послушать преподавателя, чтобы понять суть вопроса. Он всегда отличался живостью ума, был среди сверстников заводилой и числился хулиганом.

Учитывая такие «способности», а еще «дурную наследственность» (отец сидел, мать, по меркам соседей была легкого поведения), все предрекали ему незавидное будущее.

Однако Вовка твердо решил опровергнуть это пророчество. Еще до армии он окончил ПТУ по профессии столяр-краснодеревщик, а сейчас подумывал, куда бы пойти учиться дальше.

Виктор Михайлович, хозяин квартиры, показал его комнату и места общего пользования. Потом четко определил обязанности, предупредил по части женского пола, отдал ключи и ушел к себе.

– Аскет какой-то, – подумал Вовка, осмотрев нехитрый кухонный скарб, – да и хрен с ним, лишь бы с наставлениями не лез. Вообще хозяин Вовке поначалу не очень понравился: седой, сухощавый, к тому же военный пенсионер:

– Прямо ужас какой-то – прет на него эта масть цвета хаки и прет!

В возрасте Вовка не разбирался, считал так: раз пенсионер – значит за шестьдесят. Одним словом, древность! Но вопреки ожиданиям сосед с наставлениями не лез, замечаний тоже не делал. Да и Вовка поводов к этому не давал, соблюдал порядок и девушек не водил – у него их на тот момент и не было.

Когда-то была в поселке первая любовь. Со школьных лет дружили, целовались. Из армии его почти дождалась. Он слышал армейскую прибаутку:

Но не верил, что это будет и о нем. За два месяца до его дембеля его Оля выскочила замуж за распальцованного парня при импортной «тачке».

Потому Вовка в настоящее время к женскому полу находился в полной оппозиции, то есть твердо стоял под лозунгом:

«Все бабы стервы!»

Именно с такой позицией он и познакомил хозяина квартиры, сославшись на пример из своего пока еще небогатого опыта.

– Э-э, милый, это взгляд однобокий. Ты поставь себя на их место.

– С чего это я на их место должен вставать?

– Ну ладно, давай по-другому. Каждый из нас хочет жить хорошо, и человек постоянно ищет то, что ему нужно. У женщин и мужчин в желаниях различия вроде бы совсем незначительные:

Мужику что? Ему собраться – только подпоясаться, а у женщин всегда в перспективе хвост, с которым далеко не убежишь. Потому и любовь у них все же с большей долей расчета. Не всегда, конечно…

– Все равно, Виктор Михайлович, с ними кашу не сваришь!