Андрей Бондаренко - Звонкий ветер странствий

– Вперёд, господа, вперёд! – взмолился Фролка. – Нет у нас времени на пустые разговоры, надо торопиться… Эх, лишь бы не опоздать, лишь бы успеть! До того – самого…

Им вновь повезло – совсем недалеко от низкого речного берега обнаружилась широкая и наезженная тропа. Ещё через пару-тройку минут Пепе, скакавший первым, остановил коня и тихо произнёс несколько фраз, указывая рукой на неясные очертания каменных развалин в двенадцати-пятнадцати метрах от тропы.

– Он говорит, что надо оставить коней здесь, – сообщил Иванов. – До поместья Гонсалесов уже совсем недалеко, не дай Бог, там услышат цокот копыт… Слышите? Они там, кажется, поют… Дальше пойдём уже пешком, чтобы случайно не напороться на сторожевой пост. Эти камни – всё, что осталось от старой асьенды кабальерос, которую гаучо сожгли и разрушили лет пятьдесят-шестьдесят назад. Там есть надёжная коновязь…

Слезая с коня, Егор предложил:

– Давайте, господа, оставим здесь мальчишку, пусть присмотрит за лошадьми. Зачем он нам, собственно, на объекте?

– Ты неправ, командир! Пепе нам может здорово пригодиться, – горячо возразил Фрол, который, очевидно, за время долгой переправы через Рио-Рохо успел окончательно продумать план предстоящей вылазки. – Нам необходим лазутчик, чтобы узнать, где располагается спальня новобрачных…

В четверти мили от поместья обнаружились ровные ряды каких-то фруктовых деревьев. Егор, на ходу сорвав с нижней ветки увесистый круглый плод, поднёс его к лицу и понюхал.

«Апельсин! – уверенно определил внутренний голос. – «Видимо, Гонсалесы решили здесь осесть надолго. Даже заложили большую апельсиновую плантацию… Снова нам везёт! Наверняка, от крайних деревьев плантации откроется прекрасный вид на господский дом, да и на всё прочее. Опять же, подзорная труба с собой… Ох, уж, это везенье, мать его! Очередная плохая примета, мол: – «Начало без сучка и задоринки – к печальному концу…».

Дом, до которого оставалось метров сто пятьдесят, был очень длинным, двухэтажным, с портиком, изящной колоннадой и высоким крыльцом. Вдоль фасада – почти во всю его длину – выстроились в единый ряд широкие праздничные столы, за которыми разместились многочисленные, разряженные – до полного неприличия – гости. В незначительном отдалении обнаружился и второй дом – брат-близнец первого, расположенный по отношению к нему строго перпендикулярно.

«Человек сто пятьдесят будет, не меньше!», – навскидку определил дотошный внутренний голос. – «Да и разномастных слуг вертится возле столов более чем достаточно… А где же у нас жених и невеста? Ага, там, где им и полагается быть, то бишь, по самой середине праздничного стола. Вернее, столов… Невеста очень симпатичная, нарядная, но – при этом – грустная и печальная. Женишок же радостный такой, весёлый, с пошлыми усиками записного и шустрого бабника…».

Фролка что-то коротко прошептал на ухо Пепе, и мальчишка, понятливо кивнув головой, деловой и независимой походкой направился – мимо свадебных столов – к правому крылу дома, где, судя по всему, располагалась кухня.

«Оно, ребята, и правильно!», – одобрил хитрый внутренний голос. – «Кухня господского дома – самое лучшее место для сбора достоверной и полезной информации. А наш мальчишка совсем не выделяется на фоне местных слуг. Наверняка, ради такого пышного праздника хозяевам асьенды пришлось нанимать и дополнительных халдеев, со стороны…».

Праздник продолжался, разгорячённая публика за столами веселилась во всю, время от времени принимаясь хором распевать ритмичные и, одновременно, печальные песни на испанском языке. Фролка с каждой минутой становился – в свете всезнающих тропических звёзд – всё бледнее. Очевидно, приближался момент, когда молодые должны были направиться в супружескую опочивальню… А Пепе всё не было…

Наконец, мальчишка появился, подойдя со стороны, откуда его и не ждали, то есть, почти с тыла, усердно зашептал что-то на ухо Иванову, лицо которого сразу же стало розоветь и расплываться в широченной улыбке.

– У нас ещё есть минут сорок-пятьдесят! – объяснил причину своей неожиданной радости Фрол. – Перед тем, как жених и невеста удалятся (сами, небось, знаете – куда и зачем!), они должны станцевать специальный свадебный танец. Должны, и всё! Это и есть – самое главное. Дело в том, что музыканты, которых только сегодня доставили на асьенду из самого Буэнос-Айреса, ещё даже и не начали настраивать хитрые инструменты.… Так, комната новобрачных находится на втором этаже и окнами выходит на другую сторону дома, в ста метрах от которой эти чудаки высадили молодые яблони и груши… Ну, что, Александр Данилович, перебазируемся? Кстати, многие гости уже совсем скоро (высший шик – ехать домой через пампу в полной темноте, лишь с горящими факелами в руках у тех, кто сидит рядом с кучером!) разъедутся по домам, а остальные лягут спать во втором доме, чтобы никоим образом не смущать новобрачных…

По другую сторону нужного дома всё было совершенно по-другому, а именно, тихо и спокойно. Почти все окна оставались тёмными. Только в двух, расположенных на втором этаже и украшенных гирляндами тропических цветов, за неплотными кружевными шторами теплились чуть заметные огоньки – то ли от восковых свеч, то ли от масляных светильников.

– Мне именно туда и надо! – осторожно выглядывая из-за ствола молодой яблони, сообщил Фролка. – Туда, за цветочные гирлянды…

В стороне от окошек с гирляндами наблюдался прямоугольный стол, беспорядочно заставленный тарелками, бутылками и стаканами, между которыми располагались два ярко-светивших масляных фонаря. Рядом со столом – на толстых чурбаках – вольготно восседала парочка пьяненьких усатых мужиков, вооружённых длинными ружьями.

«Понятное дело, определили бедолаг всю ночь ходить дозором вдоль фасада дома, но и стол с закуской-выпивкой поставить не забыли», – понятливо усмехнулся внутренний голос. – «Расслабились что-то братья Гонсалесы… А, с другой стороны, кого им теперь опасаться? Почти всех гаучо с противоположного берега Рио-Рохо они перебили…».

Егор тронул Фрола за локоть:

– Всё, пусть мальчик Пепе уходит к развалинам и присматривает там за лошадьми… Иван, – тихонько подозвал Ухова. – Подползи к ним аккуратненько. Правого деятеля возьмёшь на себя.

– А как же левый усач? – не понял Ванька. – Его-то кто успокоит?

– Его Лаудруп срежет из арбалета. Понял? Как только Людвиг выстрелит, то и ты не зевай. Потом крепко хватай жмурика – вместе с ружьём – под мышки и волоки сюда, под яблони. Ну, не прямо сюда, где мы сейчас лежим, а подальше, вглубь яблоневого сада. Всё, выполнять…

Когда Ухов уполз в направлении стола, за которым продолжали беззаботно выпивать и закусывать нерадивые часовые, Егор поставил чёткие задачи и перед другими подчинёнными: