Сергей Соболев - Скриптер

— Для чего? Каким способом мне сохранена жизнь, если я тоже должен был погибнуть в тот злополучный день тридцатого апреля? Кто за всем этим стоит? Почему выбор пал именно на меня?

— Хорошо, что вы задали эти вопросы. Вам же — кстати — самому предстоит найти на них ответы. Если и не на все, потому что некоторые ответы могут оказаться за пределами понимания даже такого одаренного человека, как вы, то хотя бы на часть из них.

— Я обыкновенный парень, — сказал Логинов. — Таких, как я — тысячи!

— Нет, это не так…. Далеко не так! И вы сами понимаете, что прав в данном случае именно я. Кстати… Вы не забыли, о чем я вас просил во время прошлого нашего разговора?

— Это когда вам позвонили? После чего вы куда-то унеслись, оставив меня здесь одного? Гм. Кажется, вы советовали мне хорошенько напрячь память…

— По крайне мере, в данном случае память вас не подвела. Ну, так что? Появились ли — или же проявились — какие-нибудь воспоминания об интересующих нас обоих периоде времени? Вспомнили, где вы были и чем занимались начиная с момента вашего исчезновения из кафе «Энигма» и вплоть до вашего появления в офисе фирмы на улице Орджоникидзе?

Логинов бросил на него задумчивый взгляд.

— Знаете, вы оказались правы, Павел Алексеевич. Действительно, за время вашего отсутствия кое-что мне удалось вспомнить.

— Не откажетесь поделиться со мной этими вашими впечатлениями?

— Весьма отрывочными, — уточнил Логинов. — Впрочем, не откажусь, Павел Алексеевич. Кроме вас, мне ведь не с кем поделиться… Да и совета не у кого больше спросить.

— Что произошло, когда вы устремились на выход из кафе? Вы ведь побежали к двери сразу после того, как увидели в окно, что ваших друзей сбил огромный джип?!

— Да, да… так и было! Запомнилось… сам не знаю, почему, что дверь в том кафе выкрашена в черный цвет…

— И где вы оказались, когда выскочили в эту дверь?

— Не на улице… — глухо сказал Логинов. — Не на московской улице, вернее… Местность, которую я увидел, представляет из себя нечто вроде речной долины, лежащей между двумя горными грядами.

— Так, так. Уже интересно.

— По обеим сторонам русла реки тянутся альпийские луга. В центральной части долины почва ровная, как стол… — Логинов, подумав немного, уточнил. — Как бильярдный стол. Даже цвет совпадает, он ярко-зеленый… И вот что еще скажу. Ничего красивее этой долины с альпийскими лугами, я в своей жизни не видел.

— А запах? Вы ощутили какие-нибудь запахи?

— Помню, что ощутимо пахло мятой и полевыми цветами. Вполне естественные запахи для местности подобной той, в которой я оказался.

— Продолжайте.

— Знаете, я ведь не успел там даже толком осмотреться! Не говоря уже о том, чтобы понять, где именно я оказался и что со мной происходит… Помню, что ощутил сильный толчок; меня опрокинуло на землю!

— Опрокинуло на землю?

— Не совсем так, — Дэн с усилием потер переносицу. — Я потерял равновесие; упал на спину… Но контакта с землей не было. Это я хорошо помню, потому что происходящее меня сильно удивило. Я оказался… как бы это поточнее описать…

— Между небом и землей?

— Точно! Я как бы завис над этим ровным, как стол, альпийским лугом — лицом к небу и совсем близко к поверхности, так что лопатками ощущал близость травы-муравы, да и самой разогретой под солнцем земли.

— Как долго вы оставались на одном месте в таком вот «подвешенном» состоянии?

— Совсем недолго… В какой-то момент я ощутил, что перемещаюсь вдоль берега, параллельно ему… Знаете, я даже увидел самого себя — со стороны! — Логинов невесело рассмеялся. — Сначала мне показалось, что я сошел с ума. Ну а потом мне пришла в голову иная мысль…

— Какая?

— Я подумал, что — умер. Да, вот такая мысль пришла мне в голову, Павел Алексеевич!.. Иного объяснения тому, что я видел, ощущал, чувствовал, переживал, у меня тогда не было.

— Расскажите про небо . Что вы видели на нем?

— Да, кстати, это тоже любопытный и даже престранный момент. В какой-то момент небо… оно было яркого светло-голубого цвета… превратилось в огромный сегментированный экран.

— И?..

— И на этом вот необычном экране стали прокручивать кино…

— Кино?

— Запакованные ролики открывались один за другим, сливаясь в общую ленту, в общую картинку…

— И про что было это самое кино ?

— Про всю мою прежнюю жизнь вплоть до того момента, когда я вошел в кафе «Энигма»… Знаете, не поручусь за точность собственного восприятия. Я и сейчас не смогу точно сказать: само ли это лазоревое небо, превратившееся в демонстрационный экран, перемещалось надо мной?.. Или же это я сам, мое тело, — или моя душа — паря над этим альпийским лугом, смещался от одного сегмента этого огромного «экрана» к другому, а затем к третьему, четвертому… и так далее. Не знаю, не знаю, — задумчиво сказал Логинов. — Как бы то ни было, я просмотрел… а, пожалуй, что, и пережил заново всю свою, в сущности, недолгую жизнь… И вот что еще интересно. Поначалу это движение — я его так воспринимал — было медленным. Но затем картинки стали открываться все с большей скоростью — так, словно кто-то регулировал процесс «раздачи», скроля с неравномерной скорость всю эту составленную из событийных роликов ленту моей жизни.

— И это все, что удалось вспомнить?

— Нет, не все, — после паузы сказал Логинов. — В какой-то момент случилось во что… Меня перевернуло лицом к земле! А затем понесло по этому вот ровному, как стол, зеленому лугу к руслу реки… — Он вдруг усмехнулся. — Я уж было подумал, что река эта есть ни что иное, как Стикс… [41] Стикс — в древнегреческой мифологии одна из рек подземного царства (Аида), через которую перевозил души умерших Харон. И что мне предстоит последнее в моей жизни путешествие в подземное царство, в царство мертвых Аид.

— Но перевозчик Харон на своей лодке так и не объявился?

— Произошло кое-что другое…

— Вам показали еще одно «кино»? Только на этот раз экраном служило уже не небо, а речная гладь?

Логинов бросил на него удивленный взгляд.

— Вы меня поражаете, Павел Алексеевич… Такое впечатление, что вы сами там побывали, в том необычном месте.

— Вы что-нибудь помните из того, что перед вами прокрутили в этой второй по счету ленте ?

— Гм… Запомнилась только сцена казни… да и то фрагментами.

— Уточните, о каком времени идет речь? — требовательно произнес Редактор. — Это важно и для вас самого, и для меня!

Логинов посмотрел на него своими яркими синими глазами.

— Дело было в Риме… в год консульства Секста Юлия Цезаря и Луция Марция Филиппа. Вы, наверное, думаете, Павел Алексеевич, что я тронулся умом?

Павел Алексеевич помолчал немного; даже такому подготовленному человеку, как он, требовалось время, чтобы отыскать в памяти нужную информацию, сопоставить с только что прозвучавшими словами и сделать надлежащие выводы.