Валерий Елманов - Крест и посох

Пожалуй, самое темное пятно во всей этой истории с недолгим пленением князя Константина лежит именно на ее окончании.

С одной стороны, та ночь по своим событиям светла, образно говоря, как день.

Мы доподлинно знаем, что едва дружина Ратьши подступила к стенам Рязани, как внутри города почему-то возникла паника и ворота неожиданно распахнулись.

Слабое сопротивление в некоторых местах столицы, оказанное победителям со стороны наиболее преданных бояр Глеба, оказалось тут же подавленным.

За теми, кто тайно, через подземный ход, бежал, была организована погоня, впрочем, не совсем успешная, так как один из бояр Константина по имени Онуфрий успел-таки добраться до молодого князя Ингваря, сидевшего в Переяславле Рязанском, а скорее всего, и не он один.

Узники всех Глебовых казематов получили свободу, включая столь известных впоследствии воинов, как Изибор Березовый Меч, Афонька-лучник, а также знаменитый гусляр Стожар и многие-многие другие.

С другой же стороны, никто не знает, как и при каких обстоятельствах скончался князь Глеб.

Известно лишь, что когда несколько человек из его дружины прибежали к терему рязанского князя, желая сообщить о том, что дружина воеводы Ратьши начала штурм города, то обнаружили снесенную неведомой силой с петель тяжелую дубовую дверь, ведущую в отдельный поруб, где томились наиболее важные узники.

Перешагнув через валявшуюся дверь, они спустились вниз и… далее уже рассказывается, как они оказывали помощь лекарке, освобождая отца Николая и князя Константина от железных цепей.

Тут же лежала одежда его брата Глеба, причем целехонькая, за исключением легкого пореза на обоих рукавах и дырочки в груди, но следов крови не было. В углу находился мертвый Парамон — знаменитый кат, то есть палач, князя Глеба.

Кто снес дверь?

Кто умертвил Парамона?

Но главное — куда все-таки делось тело князя Глеба?

Про ярость господню, о чем говорится в некоторых летописях, в столь серьезном труде, как наш, писать как-то неудобно, но даже если на одну секунду предположить, что она имела место, то все равно должен был остаться обугленный труп в обгоревшей одежде, которая на самом деле сохранилась в целости.

В самом крайнем случае — кучка пепла.

Однако не найдено ничего.

Совсем ничего.

Предположим, что некими воинами был задуман переворот в пользу Константина.

Казалось бы, вполне реальное дело, и эта гипотеза имеет все права на существование. Под шумок начавшегося штурма выломали дверь, ведущую в поруб, зашли туда, убили князя и Парамона, освободили Константина и отца Николая.

Все нормально, но вновь возникает тот же вопрос — куда делось тело князя Глеба?

Кроме того, совершенно загадочно появление в осажденном городе некоего старца, и уже тем более таинственно звучит его имя — Всевед.

Очевиден факт, что мифический волхв, про которого пишет Филарет, даже если бы и существовал, то под страхом смертной казни никак не мог появиться в Рязани.

Столь же маловероятно появление в Рязани святого отшельника. Получается, был кто-то еще, но с тем же именем. Кто?

Тут же возникает еще один ряд вопросов: «Откуда он взялся? Как проник в поруб? Куда делся потом?»

Но главное — что именно он там делал и какую роль сыграл в тех драматических событиях, которые развернулись там. Ведь не посохом же на самом деле уязвил Всевед рязанского князя?

Те же, кто там был и остался в живых, никогда и никому не рассказывали о происшедшем, иначе хоть какие-то слухи непременно дошли бы до летописцев.

Почему? Что за упорное молчание?

Загадки, загадки, загадки…

После тех бурных событий прошел месяц. Спокойный и теплый август плавно перешел в погожий сентябрь.

Выдалось затишье и в делах хлопотливого Миньки. Заразив энтузиазмом ремесленный люд и удивительно ловко и споро наладив с помощью Константина все производство, он теперь лишь изредка заглядывал в кузни, где лучшие ковали осваивали литейное дело, а также в мастерские, где за обещание полного освобождения всего через один год энергично трудились обельные холопы.

Все остальное время он проводил в своем небольшом домике, где день и ночь напролет что-то вычерчивал на больших листах, в обилии поставляемых заморскими купцами согласно княжеским заказам.

Ратьше нездоровилось.

Что-то гадкое занес в рану наконечник шальной стрелы, угодившей в его левую ключицу во время штурма Рязани, к этому добавлялось немалое количество прожитых лет, и он, добровольно приняв на свои плечи восстановление укреплений Ожска и Ольгова, еле-еле справлялся с этой в общем-то не столь уж и сложной задачей.

Однако было решено, что номинально тысяцким должен продолжать числиться старый воевода. Так сохранялся почет для Ратьши, но в то же время так было куда проще Вячеславу — заместителя слушались спокойно, а меж тем привыкали к тому, что он, как и подобает командиру первой сотни, командует в отсутствие своего начальника.

Впрочем, от смены руководства мало что изменилось, разве что бывший капитан внутренних войск куда жестче и требовательнее стал относиться к… самому себе, продолжая совершенствовать личное мастерство, да слегка сменил акценты в тренировках, стремясь добиться не просто слаженности, а монолитности строя.

Попутно он занимался со специально отобранными людьми рукопашным боем, вдалбливая в голову будущим средневековым спецназовцам разные необходимые премудрости.

Благодаря сотнику Стояну и дружиннику Константину, надежным и верным помощникам, которые взвалили на себя большинство повседневных будничных хлопот и забот, времени на своих спецназовцев у него было вполне достаточно.

Все увереннее себя чувствовал и отец Николай.

После тех страшных событий он ничуть не ожесточился душой. Напротив, стал несколько реалистичнее смотреть на многое, в том числе и на ту политику, которую проводил Константин.

Нет, целиком и окончательно он с ней не смирился, но, во всяком случае, понял, что одними библейскими проповедями добиться мира с неугомонными соседями навряд ли получится.

Иное дело, когда слово божье для особо тупых наглядно подкреплено увесистой дубинкой в виде крепкого войска, которое стоит за спиной проповедника и готово к отражению любой агрессии.

Со всей троицей, как подметил Константин, за сравнительно недолгое время пребывания в этом мире произошли изрядные перемены.