Жан-Анри Руа - Битва при Пуатье

Именно по причине известности его успехов Григорий II вызвал его к себе в Латеранский дворец и возвел его в сан регионального епископа – пожаловав ему неограниченные полномочия – в обмен на клятву беззаветно служить Римской церкви и выступать против ее врагов. Вдохновитель евангелизации, которая шла заодно с усилением франкского влияния в Германии, представитель первой Церкви, столь тесно связанной с Римом, Винфрид, отныне получивший по воле папы имя Бонифация, был радушно встречен Карлом Мартеллом. Григорий II горячо рекомендовал Бонифация в письме к Карлу, excellentïssimo filio nostro (превосходнейшему сыну нашему) – удивительное наименование.

И верно, как не подчеркнуть странность позиции Карла, который на юге дает отпор исламу, на севере теснит язычество и не меньше угнетает Церковь на своей собственной территории? Прагматизм и проницательность.

Но Фрисландии было непросто согласиться принять на себя ярмо религии и франков. Христианство представлялось фризам дополнительным проявлением несвободы. Несмотря на добродетели проповедников Евангелия, враждебность к новой вере выплескивалась в войнах против франков. Защита идолов и древних суеверий нередко бывает только предлогом.

В данном случае война 735 г. была развязана, скорее всего, из-за затруднительного положения Карла, который был занят к югу от Луары, а затем в Бургундии и находился вдали от этой своей границы. Фризы были слишком неспокойным и непокорным народом, чтобы не воспользоваться сложившейся обстановкой. Ссылаясь на ниспровержение своих идолов и разрушение храмов, они взялись за оружие. Неутомимый Карл напал на них. Будучи воином до мозга костей, он начал войну против фризов их собственными средствами.

Послушаем продолжателя Фредегара: Cum Frisionibus ultra alto mare pugnavit, «он сражался с фризами в открытом море». Действительно, Карл снарядил флот, спустился по Рейну и вышел в открытое море у побережья Австразии. Достигнув берегов Фрисландии, он высадил свою армию на сушу и вторгся в глубь страны. Разрушая храмы, выжигая священные леса и идолов, он опустошил острова Вестерган и Остерган. Наконец, он встал лагерем на реке Бурден. Именно там он дал решающее сражение герцогу Поппону, наследнику Радбода, умершего в 719 г. В этом столкновении Поппон, душа восстания, потерпел сокрушительное поражение и погиб. Эту участь с ним разделило множество мятежников, а Карл безнаказанно разрушил все памятники их идолопоклонства.

После этой одновременно морской и сухопутной экспедиции Карл вернулся в Австразию, по-видимому, увезя с собой все плоды этой кровопролитной кампании: заложников и добычу. Настало ли ему, наконец, время двинуть свою армию на вожделенный Прованс и сарацин, которых он мечтал снова разгромить? Судьба распорядилась иначе, и он был вынужден изменить свой план. После кампаний в Бургундии и Фрисландии в конце 735 г., Карл обратил свой взор на Аквитанию.

«Ослабев от старости и поразившего его недуга», скончался Эд.

По-видимому, незадолго до смерти он успел еще раз разбить арабов в ущельях Пиренеев. Он оставил двоих сыновей, Гунальда и Гаттона. О том периоде нам рассказывают продолжатель Фредегара, Петавийские анналы и анналы аббатства св. Назария, и другие.

Узнав о смерти герцога Аквитании и боясь, как бы эта провинция не ускользнула от его власти, Карл снова переправился через Луару и, дойдя до Гаронны, овладел замком Блай, расположенным на правом берегу. Затем он пересек реку и осадил Бордо, который пал, так же как и соседние крепости. Чтобы окончательно ослабить Аквитанию, майордом вел военные действия вплоть до 736 г. Сыновья Эда, плохо подготовленные и застигнутые врасплох, как могли, сопротивлялись, зная, что от этого зависит их участь. Тем не менее Гаттон попал в плен, а Гунальд был вынужден покориться.

Руководствуясь, скорее, желанием поддержать мир в столь обширной стране, чем собственной воздержанностью, Карл, вечный воин, не отнял у двух братьев их государство. Он потребовал от Гунальда клятвы верности себе и двум своим сыновьям, Карломану и Пипину. Так Аквитания признала майордома своим полновластным господином. В этом договоре, как пишет автор Мецских анналов, речь шла только о Карле и его роде. Никакого упоминания о еще правившем тогда Теодорихе IV. Примечательный факт, проложивший Пипину Короткому дорогу к трону.

Освобождение Гаттона было последним жестом Карла перед уходом из Аквитании.

Новым театром военных действий стал для Карла Прованс – в то время главный предмет его притязаний. Арабы пустили корни в этой стране, и, что необычно, ее население, казалось, вовсе не пеклось о своем освобождении.

По-видимому, они предпочитали радушно принять арабов, нежели северных варваров. Сарацины, отличавшиеся веротерпимостью, удовольствовались введением хараджа, [184]тщательно соблюдая права сеньоров и привилегии городов. Они не грабили, чтили римские памятники. Только Церковь не мирилась с этим владычеством, лишившим ее всех монастырских угодий.

Таким образом, все в этой провинции выглядело спокойным, тем более что она по большей части избежала влияния Абд-аль-Малика, девяностолетнего старика, нового вали Испании.

Назначенный халифом Хишамом после смерти Абд-ар-Рахмана, он не выполнил своих обязательств, встав во главе правительства мусульманской Испании. Он не устоял перед чарами власти. Деспотичный и никчемный, он вскоре был смещен.

Его опале способствовала неудачная кампания против вестготов, которые, объединившись с римлянами, снова вышли из-под контроля вали и удерживали часть Северной Испании. Абд-аль-Малик, подстегиваемый халифом, решился начать войну; но он не смог оттеснить своих противников и даже вынужден был вернуться по собственным следам, потеряв часть армии в ущельях и проходах.

На Провансе злоупотребления Абд-аль-Малика никак не отразились. Гораздо больше его населению пришлось пострадать из-за прихода франков, которые не могли удержаться от поджогов, истребления виноградников и рубки деревьев.

Карл действительно пересек Бургундию, чтобы убедиться в покорности этой страны, и, пройдя через Лион, напал на Прованс. Анналы почти не сообщают нам подробностей этого похода. Вероятно, что в ходе вторжения Карл Мартелл добился конкретного результата, в большей степени благодаря ужасу, который внушала его армия, чем серьезным сражениям. Он с легкостью овладел Марселем, и то была тяжелая утрата для сарацин, лишившихся преимуществ этой выгодной позиции. В Средние века Марсель – возможно, единственный морской город, о котором мы хорошо осведомлены. Судя по всему, в ту эпоху он был крупным портом. Будучи таким же многонациональным, как и в наши дни, он без всякой дискриминации давал приют евреям, сирийцам, грекам и готам, численность которых возводила Марсель в ранг очень значительных городов.