Александр Афанасьев - Врата скорби (Часть 1)

Как и все, кто занимается одним, важным, но опасным делом – все они примерно знали друг друга…

– Я слышал, он словил пулю в брюхо.

– Поэтому, сейчас он не на оперативной работе, просто сидит на месте, и смотрит, чтобы то, что должно быть сделано – было сделано. По горам шустрят молодые.

– Те, кого ты учишь?

Сержант никак не отреагировал. Любой откровенности – был предел. И ему сейчас – надо было решать открыться или нет.

– Там есть дело, которое надо решить. Кое-кто наверху считает, что русские испытывают там управляемые ракеты. Готовятся воевать с нашим флотом.

Сержант фыркнул

– Другого места не нашли…

– Знаешь что-то об этом?

Сержант задумался, прежде чем ответить.

– Как сказать… Несколько лет назад – кое-кто не вернулся с задания. Задание было на базе Инжирлик, там у русских совершенно случайно получился взрыв склада авиационных боеприпасов. Дело это давнее. Но русские не прекращали и не прекратят искать способы, как серьезно достать нас. Равно как и мы – не прекратим доставать их…

Сержант – посмотрел на собеседника неожиданно трезвым взглядом.

– Если русские там и делают что-то, то цели могут быть совсем не кораблями. В горах Хадрамута – тоже есть немало интересного. Оман – единственное, что у нас осталось на полуострове. И если русские решат что-то начать – то начнут с него.

Сержант показал на сэра Роберта указательным пальцем, как пистолетом.

– Не попадись…

Провожали реестрового казака Григория Велехова совсем не так как положено по старине провожать казака на военную службу. Никак его не провожали… и старики даже ничего не сказали. Отрезанным ломтем был Григорий, хоть и рожак отсюда – а отрезанным. Лицом темный как турок, с загаром несходящим, нрава резкого… языки знал, как басурман какой… не казак уже совсем не казак. Так и получалось, что кто на Восток, на чужбинушку уехал… мало кто в родные то земли возвращался. Кто там и прижился, землицу заимел, да детки пошли… а кто и с концами. Кого похоронили – выкопали неглубокую яму в каменистой земле, засыпали, да крест какой- никакой поверх воткнули, а кто и – так лег, и без погребения должного, христианского… только ветер косточками играет. Только собрались под вечер казаки, да врезали почти в полном молчании самогона… потом по домам растаскивали, да жинка у Петрухи Кательникова, как по покойному выла, да в драку бросалась. Оно и понятно… за то и не любили Григория, что сам на войну сорвался, да казаков повел, того же Кательникова, да Степана Боровскова. От куреней родных оторвал… и не зря жинки то как по покойнику голосили, на войну ведь, хоть и говорят, что не там войны… да как Пантелеевна то своего хоронила… в гроб бросилась, схватила, а голова то в руках оказалась – не пришили в морге толком. Вот тебе и война – не война…

А Лена… та даже провожать не вышла…боялась, что не сдержит в себе, скажет. Пока незаметно было… да и то ладно а ведь все равно сорвется, только домой каждую минуту рваться будет, так и приедет… в гробу. На Востоке женщины испокон веку мужей на джихад отпускали… тут то же самое почти, да с другой стороны только.

Джихад…

Атаману они и впрямь занадобились чем-то – прислал машину, да не какую-никакую, а Додж из-под себя, с закрытым кузовом, тонна с четвертью, да с сидельцем [76]своим за шофера. Погрузили так казаки свой скарб немудреный – да и тронулись.

По шляху ехать – дюже скучно, и посмотреть то нечего, то поля распаханные, то перелески. Где волк проскочит, али заяц, али лиса – и то развлечение какое-никакое. Хорошо, что машина – то не конь, до Новочеркасска за пару часов со свистом домчит. Вот и затеяли от нечего делать казаки разговор…

– Мишка то… он как… как его угораздило то? – спросил Боровсков, низенький светловолосый, совсем не похожий на казака, но отменный боец и стрелок, просто немерянной храбрости и лихости – гутарят конвой вел?

– То и гутарят. А как там… сам не знаешь, что ли?

– Да уж подзабыл изрядно.

– Ничего… Зараз вспомнишь…

– Атаман опять жидиться будет – вступил в разговор и Кательников – с него хрен чего выпросишь…

– Если будет – в тот же день поворачиваем оглобли и назад. Да только не станет он жидиться… слыхали про новый порядок справления службы?

– Да гутарили что-то, на Круге.

– А слушать надо было. Сейчас – за деньги служить дозволяется.

– Это как?

– А вот так… где если… чечены, скажем, или такие же – с той местности люди с кругом договаривается, а круг казаков посылает. Они всех этих… и выводят

– Тю… так мы из войны не вылезем.

– А что – вылезали когда-то?

Кательников подкрутил ус, скривился

– Твоя правда – и не вылезали. На той неделе в Березовку двоих привезли… хоронить нечего, старики ажник от горя почернели. Вот тебе и служба.

– Дело гутаришь. И сколько те же первогодки наслужат… только пулю себе, да и все дела. Нам то – зараз проще будет.

– Да куда проще… Горы они и есть горы.

– Не скажи. Кому проще – нам, кто по второй категории… да срочку отломал, или этим… Помнишь, заставы были?

– Было дело.

– А толку? Все равно – кто хочет, тот кругом обойдет. Только стоишь, как дудак да выстрела ждешь.

– По горам тоже не дадут шерстить. Мир там.

– А мы спросили… Какой там мир…

– Какой-никакой. Что делать то будешь?

– Соберем людишек. Там посмотрим…

Новочеркасск, разросшийся из большущей, считай станицы в начале века в настоящий, крупный город встречал шумом, суетой, толкотней. Водители – кто пересел с коня живого на коня механического – так и норовили давануть на клаксон, два подольше подержать… гул стоял над городом. Дорога какое-то время шла рядом с веткой стоящейся железной.. шуршал под колесами щебень, да свистели паровозы.. да сиделец все ругался, и то же сигналил, чтобы побыстрее пропустили. Улицы были народом запружены, где и не пройти, лошадей почти не было. Если в станицах держали еще… почитай, на гас денег не напасешься, если железного то коня им то и дело правдать а тут скосил, или просто на выпас пустил – и езжай куда тебе надобно. Витрины лавок – теперь по новой моде они делались большими, стеклянными манили товаром…

Правление располагалось теперь в новом здании, внешне похожем на старое, только теперь с лишним этажом, да гаражом вместо конюшен. Припарковав машину прямо напротив входа – видимо почетное место себе атаман отгрохал – сиделец сноровисто провел их через караул на входе, а дальше их пути разошлись. Петро со Степаном тронулись по старым знакомым – проведывать, значит – а Григорий к атаману тронулся, аккурат где он заседает, на третьем этаже кабинетик был.