Доната Митайте - Томас Венцлова

Михаил Сухотин берет интервью у Томаса Венцловы во время первого после изгнания приезда в Советский Союз, Москва, 1988.

Запрет на въезд в СССР после поездки в Москву и Ленинград в 1988 году.

С Ниной Берберовой и Татьяной Раннит, Нью-Хейвен, 1991.

С Чеславом Милошем и Иосифом Бродским, Катовицы, 1993.

В Вашингтоне, 1995, фотография Инге Морат.

С Чеславом Милошем, Краков, 1997.

С Виктором Кривулиным и Львом Лосевым, 1997.

Михаил Гаспаров, Татьяна Венцлова, Томас Венцлова, Андрей Сергеев, Москва, 1998, фотография Марии Чепайтите.

Ромас Катилюс, Томас Венцлова, Татьяна Венцлова, Пранас Моркус, Зенонас Буткявичюс, Вильнюс, 1998.

С Михаилом Барышниковым в ресторане «Русский самовар», Нью-Йорк, 1999.

С президентом Литвы Валдасом Адамкусом, Гюнтером Грассом, Алмой Адамкене, Висловой Шимборской, Чеславом Милошем, Вильнюс, 2000.

Томас Венцлова и Михаил Айзенберг, презентация книги «Граненый воздух», Москва, 2002, фотография Юозаса Будрайтиса.

Томас Венцлова, Натали Трауберг, Юозас Тумялис, Вильнюс, 2004,

фотография Инны Вапшинскайте.

25 января 1977 года самолет, вылетевший из московского аэропорта Шереметьево, сел в Париже – первом западном городе, который посетил Томас Венцлова после отъезда из СССР. Здесь он встретился с Греймасом, своими старыми друзьями Натальей Горбаневской и Леонидом Чертковым, дал интервью Александру Галичу, в то время работавшему на радио «Свобода» (разговор шел о переводах Мандельштама на литовский язык), от своего имени и от имени Пяткуса возложил цветы на могилу Юргиса Балтрушайтиса, поскольку Пяткус любил стихи этого поэта. Когда он в 1957-м вторично сел в тюрьму, основными уликами послужила «антисоветская литература» – книги Бразджениса, Йонаса Айстиса, Сельмы Лагерлеф и Балтрушайтиса. Звонившим из Нью-Йорка Аушре Юрашене и председателю ВЛИКа [250]Кястутису Валюнасу Томас сказал, что не собирается просить политического убежища, «имея обязательства перед литовской Хельсинкской группой, но на Западе будет держаться и говорить так же свободно, как он это делал в Литве» [251]. 15 февраля он уже в Вашингтоне и довольно быстро знакомится с большинством писателей и общественных деятелей литовской эмиграции.

10 марта 1977 года в Нью-Йорке Содружество литовских писателей организовало литературный вечер Томаса Венцловы. Представляя гостя, Альгирдас Ландсбергис сказал: «Он – поэт мысли, но это не свидетельствует о его сухости – мысль он чувствует всеми пятью чувствами и превращает ее в словесную музыку, которую трудно не расслышать. Когда определяешь его поэтическое родство, приходят на память имена Генрикаса Радаускаса, Альгимантаса Мацкуса и Альфонсаса Ники-Нилюнаса. Еще его сравнивают с Чеславом Милошем, к которому, в университет Беркли, и лежит его путь» [252]. В конце того же месяца Томас Венцлова начал работать в этом университете, где читал введение в структурную поэтику. Лекции слушало около двенадцати человек: профессора – среди них Милош – и один аспирант. Продолжались они около трех месяцев.

Позже началась, быть может, труднейшая пора американской жизни Венцловы. С потерей советского гражданства в июне надо было найти постоянную работу, а это не так просто. Осенью 1977-го с помощью известной ученой-антрополога, литовки по происхождению, Марии Гимбутене он устроился в университет Лос-Анжелеса («Университет неплох, хотя в Беркли чуть-чуть веселее и библиотека побогаче» [253]), в котором продержался три года, преподавая в основном литовский язык детям тамошних эмигрантов. «Иные из них знали литовский не хуже меня, другие не знали вовсе. Работа, надо признать, была трудная, контакт со студентами слабый. <���…> Выручали только калифорнийский климат, да пейзаж, да дружба с Авиженисами [254]» [255]. Томас Венцлова и в этом университете преподавал введение в структурную поэтику, а один семестр работал в городке Афины, штат Огайо. Осенью он писал друзьям о впечатлениях от научной среды: «На днях был в Денвере на съезде семиотиков. Семиотики куда наивнее наших. Читал доклад по-английски (впервые в жизни) – кажется, вышло сносно». [256]

Понемногу Венцлова втянулся в научную работу, начал читать доклады по славистике и литуанистике на конференциях, публиковать статьи. Получить постоянное место работы, не защитив диссертации, оказалось трудно. Место в Лос-Анджелесе Венцлова потерял. К счастью, неуютное неведение длилось всего несколько недель – пришло приглашение профессора Виктора Эрлиха в Йельский университет («Тут очень похоже на Европу и потому лучше, чем в Калифорнии» [257]), прочитать курс о русских поэтах XIX века, за исключением Пушкина. В 1985 году Венцлова защитил в этом университете диссертацию The Unstable Equilibrium [258]. В ней анализируются восемь стихотворений восьми русских поэтов (Пушкина, Некрасова, Фета, Вячеслава Иванова, Пастернака, Цветаевой, Ахматовой, Бродского), сделанного, по сути, на основе разработанной Лотманом теории. В 1986 диссертация была издана отдельной книгой.